Dennis: Я кое-что набросал, пока ехал к вам. Слава Богу, я жив, чтобы рассказать вам об этом.

Bill: Но Вы не разговаривали по мобильному?

Dennis: Да. Итак к делу. По мне, ключевая фраза (а их было несколько) – это: вы либо с нами, либо с террористами. Вот и все.
Нет, конечно, мы не хотим отдалять от себя наших граждан. Мы не хотим никого отдалять, но президент США сказал, что если Вы не с ним, то Вы выступаете за враждебный режим. Это довольно опасное заявление от человека с такой властью, поэтому весь мир сейчас внимательно следит за всем происходящим.
Но вот что еще должно быть отмечено.
Мне очень понравилось то, каким тоном он это сказал.
Он не кричал, не орал.
Он говорил очень разумно и спокойно.
И мне кажется, что многие из тех американцев, что не голосовали за него, тоже полюбят его спокойную и сдержанную манеру.

Bill: Хорошо.

[Аплодисменты]

Я согласен.

Laura: Знаете, мне кажется, что делает этот вопрос таким сложным? Это то что мы сидим здесь, разговариваем об этом… Я далеко не эксперт, я актриса сериала, и я очень рада высказать свое мнение. Так вот, мы сидим здесь и боимся, что нас обвинят в непатриотичности, в беззаботности.

Bill: Расскажите об этом.

Laura: Но мой ответ на эту цитату, вы либо с нами, либо против нас, моей реакцией было восхищение его силой.
Я почувствовала безумный прилив патриотизма.
Я безумно рада, что являюсь гражданкой этой страны.
Но я боюсь, что такие высказывания могут привести к поляризации в обществе, потому что ситуация довольно сложная.

Dennis: Что сложного? Мы были атакованы.

Laura: Кто враг, который напал на нас, и как мы его атакуем? И всегда есть возможность того, что в некоторых странах общество в целом никогда не узнает об этом, как они отреагируют на информацию…, я пытаюсь сказать, что к этой проблеме надо подходить с многих сторон.
И они не вписываются в нашу принятую систему взглядов на конфликты и войны.

[Аплодисменты]

Я не пытаюсь показать, что я понимаю их, но я боюсь, что это все довольно дидактически.

Peter: Проблема в том, что мы живем не в границах идеологии. Мы живем… я написал «терпение» и «справедливость». И он готовит нас к долгой борьбе. Но в то же время не хочет быть наказанным за задержку. За то, что не может действовать сразу. Америка хочет немедленной реакции, но может не получить ее, потому что чтобы понять, кто они, потребуется время.

Bill: А мне кажется, что нельзя распалять публику. Нельзя подливать масло в огонь.
Мне кажется, что его речь носила скорее успокаивающий характер.
Да, живыми или мертвыми, но ведь не прямо завтра.
Потому что нельзя, чтобы творилось такое безумие. А оно творится сейчас повсюду.

Dennis: Да, много разного происходит. Но я должен сказать, что вообще американский народ в целом, примерно 250 миллионов людей, довольно спокоен. К нам не вторгались с… войны 1812 года. ((англо-американская война 1812 -14 годов – здесь и далее примеч. переводчика)) Тысячи людей погибли. Вспомните, как мы отреагировали на Оклахому. ((теракт 19.04.1995 в Оклахоме унес жизни 169 людей и считался самым крупным в Америке до трагедии 11.09.2001)) А это подобно 25 городам как Оклахома. Мы точно знаем, что среди нас живут люди, которые готовы повторить этот теракт, подорвать бомбы там, где собираются американцы, убить как можно больше из нас.
Учитывая число американцев и то, что происходит, мне кажется, что вокруг не так уж и много паники.
Мне кажется, что все довольно спокойны.
И я очень горд быть американцем.
И еще кое-что. Мне кажется, что мы не столько спокойны, сколько мы погружены в себя и сравниваем это все с событиями в Перл Харборе.
И мне кажется, что в этом наша ошибка, потому что когда случилась трагедия в Перл Харборе, никто не путешествовал так далеко в этой стране, это все было за 6000 миль отсюда. И если ваш сын или муж не служил в армии, это вас практически не касалось. Но почти все видели Всемирный торговый центр, многие там были. И многие из нас летали на самолетах. И иногда, во всяком случае, после 11 сентября каждый из нас сознательно или неосознанно думал, что было бы, будь он на этом самолете, или в одной из этих башен. Большинство моих друзей сейчас в депрессии.
Они не спокойны, они подавлены.

Bill: Именно. Как будто кто-то в семье умер.
Люди странно реагируют на смерть.
А это смерть среди нашего народа.
И люди реагируют. Я не могу согласиться, что все спокойно. Есть и экстремальные случаи. Помните мужчину, который застрелил сикха только за то, что у того на голове был тюрбан. Сикхи не мусульмане, он не был нашим врагом, но убийце было все равно.

Dennis: Да, но…

Bill: Истерия.

Dennis: Да, это истерия. Вот почему я сказал, что нас практически 250 миллионов, и относительно мало проявлений истерии.
Если, позвольте мне заметить…

Bill: Ну, у меня сложилось другое мнение.

Dennis: Исходя из Вашего примера?

Bill: Да.

Dennis: В вашем примере, конечно, наблюдается некоторая истерия, я к этому еще вернусь. Но позвольте мне сказать кое-что об американцах. Я не представляю, что было бы, случись это в другой стране. Представьте, например, что в Индонезии группа христиан во имя Иисуса убила 6000 или 7000 индонезийских мусульман. Думаете, христиане в Индонезии после этого жили бы так же, как мусульмане в Америке?
Это не… это, конечно, риторический вопрос, Вы можете не отвечать. Но мне кажется, что даже в Европе, случись нечто подобное во Франции или в Бельгии или еще где-то…

Bill: Но мы лучше, и должны быть лучше.

Dennis: Хорошо, вот и все, что я хотел сказать.

Bill: Знаете, это похоже на тех людей, которые вчера говорили: «Ну, цены на бирже упали всего на 7%». Всего? Да, могло быть хуже. Конечно. Всегда может быть хуже, но не эти ли люди – трусы. Люди, которые пошли и купили американский флаг, а затем продали свои акции. Они служат не Америке, они служат деньгам. Вот это непатриотично.

[Аплодисменты]

Прервемся на рекламу, не переключайтесь.

[Аплодисменты]

Bill: Итак, мы снова в эфире. И как я уже сказал, каждый вечер мы теперь будем оставлять одно кресло пустым. Сегодня оно для Барбары Олсен, которая должна была быть нашей гостьей…

[Аплодисменты]

Во вторник.
И она была на одном из тех самолетов.
Поэтому почтим ее память. Она была хорошим другом, и нам всегда нравилось, когда она приходила к нам на передачу.
Вот еще, что я хочу сказать, потому что это возможно один из последних моих выходов в эфир, я не согласен, что в обществе нет истерии. Мне кажется, что она есть.
Но я хочу поблагодарить всех тех людей, которые позвонили и выказали свою поддержку.
Я не знал до сегодняшнего дня такой любви, любви самых простых и важных людей, журналистов, я не знал, что наше дело так любят. К сожалению, это вызвано было ненавистью. И я просто хочу сказать, что если закрытие нашей передачи вызовет бурю негодования, я буду всегда рад помочь своей стране.

[Аплодисменты]

Помните, в «Касабланке» говорили, что проблемы трех самых маленьких людей в мире не ничтожны. И я всегда говорил, что в этой стране могли относиться к людям именно так.
Но я не думаю, что даже та паника, что есть, а она есть. Дэнис, я не думаю, что она ничтожна.
Человек в покое скорой помощи, готовый задушить своего врача из Пакистана, член конгресса, который хочет проверить всех, кто носит платок или тюрбан на голове.
Существует список песен, включая "Imagine" и "Bridge Over Troubled Water", которые нам не положено играть на радио.
Вы знаете, мои продюсеры, которых я, конечно, очень люблю, и которые всегда думают сначала о шоу, считают, что эта передача – главное, что есть у меня в жизни. Но это не так, и никогда так не было.
Важнейшими вещами в моей жизни всегда были и есть честность, связь с моей аудиторией, которую, я надеюсь, я никогда не обману.

[Аплодисменты]

И моя страна.
Моя страна намного важнее для меня.
Может быть, мои слова и звучали бесчувственно в это время чувствительности.
И я говорил, что армия… любой, кто смотрел эту передачу последние восемь лет, знает, что я большой защитник армии.
Мы спорили насчет этого.
И мы приходили к общему мнению.
И мне жаль, если они поняли это не правильно, но Динеш Д'Соуза и я, а мы консерваторы, ничего не хотели кроме как быть патриотами.
И мы говорили: " Если вы как страусы спрячете головы в песок. Как будто ничего не случилось, или просто, держась за руки, будете петь «Боже, храни Америку», ничего не изменится. И люди умерли напрасно". Мы говорили: "Не делайте этого, ведите себя патриотично, обращайте внимание на проблемы и на то, как их решить в ближайшем будущем". Вот что говорили мы. И если из-за этого нашу передачу хотят закрыть, то пусть так и будет.

[Аплодисменты]

Dennis: Позвольте мне… Вы были у меня на шоу сегодня, конечно. И я очень долго и объективно анализировал текст.
Я не услышал этого, но я прочитал. И прочитал и зрителям и вам.
И ваша защита показалась мне довольно разумной, если быть честным, я говорил это на радио. И повторю здесь, что не могу поверить, что мы соглашаемся в этом вопросе. Вы так яростно защищали Рональда Рейгана, так яростно боролись против коммунизма.
Вы сказали, что война во Вьетнаме безусловно привела к распаду СССР. Такие высказывания обычно идут от людей левых взглядов.
А насколько я знаю, вы к таким людям не относитесь, и вы никогда не говорили ничего против армии в этой программе.

Bill: Ни слова.

[Аплодисменты]

Peter: И знаете что еще, это касается не только антивоенных настроений, тут важно, как мы определяем то или иное понятие. Мы живем в ура-патриотические времена, и тут появляются борцы за свободу. Кто они?
Террористы, которые выиграли войну? Кто такие эти террористы? Они потеряли эту свободу и теперь борются за нее? Тут все зависит от того, как вы смотрите на события, с какой точки зрения это все рассматривать.
Мне кажется, вот о чем вы говорили.

Dennis: Нет, нет, подождите.
Он не говорил, что это одно и тоже.
Вы же делаете эти понятия родственными.
Мне кажется, что есть другое определение…
Борец за свободу – это тот, кто за нее борется.
Те, кто взрывает детей в пиццериях в Израиле или самолеты в Америке, не борются за свободу. И это факт.

Peter: Но если взглянуть на историю, мне придется с Вами не согласиться.
Вспомните израильтян, которые в 1948 году взорвали отель «Король Давид».
Нельзя сказать, что они были просто борцами за свободу.
С их точки зрения, они таковыми и являлись, но я не буду спорить, кто прав, а кто нет.

Dennis: Стоп, стоп, стоп.
Вот это ревизионистская история.
Они позвонили в отель. Который даже отелем не был.

Peter: Они зарезервировали места.

Dennis: Не смешите меня.
Это была штаб-квартира британских солдат.
Это была не гостиница.
Место, где жили британские солдаты.
Они боролись за независимость.
Они заранее предупредили, что в отеле заложена бомба, и это один случай. В каждой стране есть такой пример.
Но Израиль – это не то государство, где нападают на мирных жителей.

Peter: Мы и не спорим об этом.

Bill: Да, мы говорим не об этом. Мы говорили, что если вы хотите недооценивать этого врага…
Знаете, Гитлера называли гением зла. И никто не спрашивает, почему Гитлера в этом смысле называют гением.
Мы просто говорим, берегитесь, будьте внимательны.
Потому что зло в сочетании с гениальностью… Они варвары? Да.
Моральные трусы? Не трусы, если они готовы сражаться. И тогда нам стоит пересмотреть наши меры. Потому что то, как мы боролись с ними раньше, не принесло успеха.

[Аплодисменты]

Peter: Нравится вам это или нет, но они очень умны.

Bill: Они умны.

Peter: Да, они умны.
Они…, знаете, это ведь не случайность.
Они специально выбрали эти четыре самолета.
Это были первые рейсы в тот день, а значит вероятность задержки меньше.
Они были полностью заправлены топливом.
Они уже были готовыми бомбами.
И вот что интересно. Так как это были первые рейсы, то самолеты оставались именно в этих аэропортах на ночь.
А кто имел доступ к самолету? Значит, у них были свои люди в аэропорту.
И это не случайность.
Они это все спланировали.
Они были довольно умны.

[Аплодисменты]

Laura: Я думаю, что вряд ли кто-то будет спорить с этим, или с тем, как это ужасно, дьявольски изобретательно.
Однако, мне куда более интересна реакция на происходящие. Как мы, отдельные люди и нация в целом, реагируем на произошедшее. Вот что мне хочется понять.
Потому что я хочу понять, почему даже это разделяет нас, когда у нас столько общего.
Я имею в виду, что еще никогда не чувствовала такого единения в стране. Но даже сейчас люди умудряются бороться друг с другом.
Поэтому… это сложно выразить, но это столь сложная и актуальная проблема, а люди все равно спорят друг с другом. Но я до сих пор поражаюсь, как это потрясающе быть сейчас здесь, в Америке, и быть американкой.

Bill: Вы возразили тому, что сказал сегодня президент, и я считаю, что у вас есть полное на это право. Хотя в стране есть люди – очень много, – которые бы сказали, что так делать не стоит, потому что он наш президент.

Laura: Но именно это и делает эту страну такой потрясающей.

Bill: Именно.
Я вас прекрасно понимаю.

Laura: То что я могу говорить это.

Bill: Можете мне не объяснять.

Laura: Я хочу сказать, я, конечно, поддерживаю его на 100%, но позвольте обсудить эту проблему со всех сторон, потому что это необходимо.
И еще, давайте не пытаться давать всему определения, потому что проблемы слишком сложны для этого.

Bill: И это правильно.

Laura: Надо рассматривать ее со всех сторон.

Bill: Хорошо.
Давайте прервемся на рекламу.

[Аплодисменты]

Bill: Итак, мы говорили об истерии. Питер, вы только что заметили, что число браков и помолвок выросло на 250%.

Peter: Да, среднего не дано.
Люди либо…
Я знаю людей, которые только начали встречаться на прошлой неделе.
А 12 сентября они стали жить вместе.
Потому что они хотели быть ближе.
И это правда.

Bill: Или наоборот порвали отношения.

Peter: Да, или порвали. Среднего не дано.

Bill: Хорошо, а теперь я хочу перейти к Вашей теме – безопасность полетов.
Но прежде чем я начну, я бы хотел рассказать вот что. За пару дней до этой ужасной трагедии я увидел на "USA Today" передачу о том, что учителя сами покупают своим ученикам необходимые материалы. И я подумал: «Почему учителя с их низкими, ничтожными зарплатами еще и покупают материалы для своих учеников?».

[Аплодисменты]

В чем связь, спросите вы. А связь в том, что мы не хотим платить.
Мы жадные, и были жадными. И вот это нам необходимо изменить.
Мы не платим достаточно военным, учителям, и конечно, мы платили недостаточно за безопасность аэропортов и перелетов.

[Аплодисменты]

И это проблема, не так ли?

Peter: Вы будете удивлены.
Каждый раз, когда вы покупаете билет на самолет, 10% от цены билета идет в фонд авиации. Сейчас там порядка 14 миллиардов долларов.
Фонд создан для того, чтобы улучшать службы аэропортов, в том числе и безопасность.
И Конгресс никогда не афишировал фонд, только потому, что использует его, чтобы сбалансировать бюджет.
Так что с нас уже берут деньги за это.

Bill: Ух ты.

[Аплодисменты]

Я не знал об этом.

Dennis: Хотя Ваша параллель интересна, потому что по правде на образование тоже есть деньги. Но у нас слишком много администраторов.
Наша страна тратит на образование больше любой другой в мире, включая Западную Европу. Но в нашей системе слишком много администраторов, и поэтому учителя не получают больше. Мы много тратим, равно как и на безопасность.
Просто эти деньги не идут туда, куда надо.

Bill: Но как же сделать так, чтобы они шли туда, куда надо?

Peter: Прежде всего, мы должны определить, какую безопасность мы хотим.
Традиционно, служба безопасности в аэропорту была средством против психически неуравновешенных людей.
Такой она была.
Но теперь, в мире, где детей учат быть смертниками…
Когда люди готовы умереть за идею, правила игры изменились.
И служба безопасности должна измениться от психологического оружия в физическое.
Вот что стоит перед нами.

[Аплодисменты]

Dennis: Я согласен с этим, но это пример того, что в обществе есть паника.

Bill: То есть теперь Вы ее видите.

Dennis: Если не говорить о Вашем случае, то конечно.
Я не понимаю, и может, Вы мне дадите ответ.
Я задавал этот вопрос на своем шоу всю неделю. И никто не объяснил мне.
Почему нет регистрации прямо у машины в аэропортах?

Peter: Я Вам объясню.
Какой первый вопрос Вам задают носильщики в аэропорту? Они могут вас спросить: «Вы сами смастерили свою бомбу? Она была все время при вас?».

Dennis: Думаете, что меня спрашивают у стойки регистрации? Уровень IQ?

Bill: Это идиотизм. «Вы сами сложили свои вещи?». «Вы поймали меня, это был Усама Бен Ладен, он сегодня мои вещи паковал».

[Смех]

[Аплодисменты]

Dennis: Это все равно, что шутка, не важно кто спрашивает вас.

Peter: Причина того, что нет регистрации у машины в том, что они не хотят чтобы вы и близко подъезжали к стойке.
Сейчас они вообще стараются держать всех подальше от аэропорта.

Bill: Но необходимо сделать намного больше.
Мы сейчас сделаем перерыв.

[Аплодисменты]

Bill: Итак, у нас осталось несколько секунд.
Ответьте мне на один вопрос.
Почему они не могут запереть дверь в кабину, как сейф в банке, чтобы никто не мог войти. А когда самолет приземлится, они открыли ее и вышли.

Peter: Риторический вопрос. Они могут.

Bill: Да, могут. Как банковский сейф, чтобы никто не мог войти. И стюардессе туда заходить не надо, чтобы ленч им принести.
Перед взлетом возьмут по сэндвичу и ладно.

[Смех]

[Аплодисменты]

Хорошо. Это все на сегодня.
До встречи завтра.