Вот Картер говорил мало и на совершенно не понятном ей языке. Керри следовало запретить ему лететь в Африку. Лука Ковач, сам того не желая, сломал их устоявшийся уклад жизни, да что там жизни, само мировоззрение. Но ведь его взгляд никогда не поднимался дальше Балкан, словно только ему одному было уготовано пережить войну и потерю близких, а их голоса – это всего лишь хор в его песнопении. Нет, не только Лука повинен в замкнутости Картера. Ослепленная рождением сына, а потом и смертью любимой, она не оказала должного внимания Джону, когда он в этом нуждался. Картер стоял у рентгенаппарата, объясняя снимки молодой медсестре, по-прежнему элегантный. А внутри ширилась, какая то червоточинка.

- Джон?

Он спешно убрал руку с локтя девушки.

- Ты свободна?

- Только передам пациента Роббинсу.

- Кому?

Похоже, Картер не так часто наведывался в Северо-Западную, как ей показалось вначале. Томить его с ответом она больше не имела права.

- Ты была там?

- Ты писал, что ничего там не трогал.

- Черт, думал ты не заметишь. Всего-то сдвинул диван на пару сантиметров.

- Что ты на нем делал, прыгал?

Они прогуливались по отделению точно по саду камней, но не посвященный принял бы это за внеплановый обход.

После разрыва с Роксаной, в тот короткий промежуток времени, когда Джон жил у нее и ни с кем не встречался, Керри дважды сопровождала его на благотворительные приемы, устроенные фондом Картеров. Красивые платья и комплименты, ожившие фотографии из журнала "Пипл", к этому хотелось привыкнуть. Вот и сейчас Джон хотел ее видеть в качестве своей спутницы.

- У тебя есть жена, - ответила она по телефону, но это по телефону.

Между ними снежными заносами лежали воспоминания о годах совместной работы, не менее эмоциональных и насыщенных, чем брак по расчету. И хотя, в большинстве Картер ей только ассистировал, Керри всегда чувствовала его поддержку. И будь он на месте Ковача…

- Это что-то значит, я хочу сказать, это должно что-то значить.

Молчание Картера говорило само за себя. Они прошли еще 10 метров.

- Как Генри?

Керри посмотрела на часы.

- Сьюзен должна была уже забрать его из детского сада. Если хочешь его увидеть, Генри…

Она распахнула дверь ординаторской. Малик вскочил с дивана. Глянцевые журналы с сомнительными картинками попадали на пол, и медбрат больничными бахилами попытался их запихнуть под днище коричнекожего и грузного, как он сам, предмета интерьера.

- А где?..

- С Фионой, пошли играть в квест.

Картер уже собрался пойти за ней, но Керри велела ему оставаться в ординаторской, желая переговорить с Хэкман с глазу на глаз. Через 2 дня суд, и повестка нестерпимо жгла ее карман. Адвокаты советовали всячески затягивать процесс, что свидетельствовало о безнадежности дела. Но ей много раз прочили неудачи на работе и в личной жизни, так что Керри перестала обращать на них внимание, просто ставила одну ногу перед другой, идя к своей цели.

Охранный пост отделения неотложной медицины насквозь пропитался запахом кофе, даже стены и потолок несли на себе отпечатки арабики. Керри заглянула в отгороженное помещение и замерла, глядя на картину Сальвадора Дали "Семейные радости". Генри сидел перед стеной мониторов, заглатывая "жестяной салат" из консервированных ананасов, персиков и вишен. А рядом с ним Фиона, вооружившись пультом, считывала изображение с камер наблюдения. На ней была новая, сшитая по фигуре форма, увенчанная синим галстуком с золотой вышивкой и натянутой до глаз фуражкой, которую она не сочла нужным снять даже при ее появлении.

- Мам, представляешь, а мы видели, как ты сюда шла.

Керри прогнала в голове последние 2 часа, что еще мог видеть мальчик.

- Я же сказала тебе сидеть в ординаторской.

- Я так и сделал, но потом там стало шумно, и я пошел к автомату за "Кетберри". - Он посмотрел на Фиону, на кобуру и дубинку, закрепленные к ее поясу. - Она спросила, чем меня обычно кормит мама… А еще я смотрел мультики.

- Хорошо, - ответила Керри, пригладив его челку. - А теперь пойдем, мисс Хэкман надо работать. Да, мисс Хэкман?

- До свидания, Генри.

- До свидания, тетя Фиона.

Ей было не просто отпустить сына от себя, а тем более сейчас. По звуку разрывающих глотку телефонов, она определила, что в регистратуре сегодня хозяйничает Джерри, и обошла этот бастион через смотровые. После случая с молнией, Уивер избегала говорить о сыне в присутствии неугомонного администратора.

- Ты помнишь Джона Картера? - Спросила она, рассматривая сквозь щелку, что творится в ординаторской.

Картер делил одиночество с Большой медицинской энциклопедией, допивая последнюю чашку кофе, выжатую из кофеварки.

- Мам, я, кажется, забыл бейсболку.

- Где?

- Там.

- Присмотришь за ним, - попросила она Картера, - я сейчас…

- Конечно. Любишь фокусы? - Картер улыбнулся и достал из-за уха мальчика монету.

- И не подпускай к нему Малика.

- Извини, он бегал без присмотра по залу ожидания, - сказала Фиона, отправляя в коробку с прорезями для ручек фарфорового единорога.

Керри заглянула внутрь: дырокол, дюжина ручек, перетянутых банковской резинкой, фото какого-то мужчины с седым ежиком волос, потрепанный томик Филиппа К. Дика "Лабиринт смерти"; листы расклеились и теперь ершистым частоколом торчали из-под мягкой обложки детектива.

- Ты уходишь?

- Переезжаю. Как новому шефу безопасности клиники, мне положен кабинет наверху.

- То-то я смотрю, ты сегодня такая красивая, - сказала она, и Фиона коснулась рассеченного лба. - Ты что-нибудь узнала о деле, которое мы обсуждали?

Хэкман взяла с обезличенного уборкой стола тонкую папку и протянула ей. Керри попробовала на вес проделанную работу. Бумага. Мы вообще склонны верить не сказанному, а написанному. Она вспомнила, как отмалчивалась Прис о причинах их разлада. О том, как это молчание легло мертвым грузом в души выездных, заставив Фиону перевестись в охрану и вновь связать свою жизнь с оружием. А еще говорят, что вначале было слово.

- Лопесы перед законом чисты. Имеются мелкие недоимки по налогам и трения с общиной, но за это не зацепишься.

- Спасибо, что пыталась…

- Мы поговорили с Хосе, - продолжила Фиона. - Не знаю почему, но он решил, что мы вместе, и это ему сильно не понравилось.

- Ты умеешь произвести должное впечатление, но ударить женщину, это даже для него перебор. - Керри преодолела расстояние между ними. - Дай мне осмотреть твою рану.

- Вообще-то это я об косяк, но подумали, что да…

Она извлекла из аптечки на подоконнике бинт и антисептик и осмотрела уже подсушенные временем края раны. Фиона закрыла глаза, только щека нервно подергивалась, когда тампон, смоченный в спирте, пунктиром проходил рассеченный лоб, эту отметину дьявола.

- Я бы наложила пару швов.

Фиона коснулась ее руки, уводя от своего лица.

- Похоже, единственный способ добиться твоего внимания, это стать больной. - Улыбка исчезла также быстро, как и появилась. - Приехала полиция. Их возмутило, что напали на копа, пускай и бывшего. Хосе поместили в камеру предварительного заключения на 17-стрит, а у меня там брат работает, понимаешь?

- Пожалуйста, давай без подробностей.

- Без подробностей. Мы обсудили с четой Лопесов судьбу их сыновей. - Керри отметила, что речь уже шла как минимум о 2 братьях Сэнди. - И пришли к выводу, что покой в семье нарушать никак нельзя. Тебе только надо подписать мировое соглашение в папке и все будет кончено.

Керри лихорадочно залистала страницами.

- Что я тебе должна?

- Я тут подумала, - Фиона протянула ей шариковую ручку, - ты ведь считаешь меня сволочью, которая ничего не делает просто так и… Короче, я хочу тебя разочаровать. Я не возьму с тебя НИЧЕГО. И еще. Тем вечером в клубе я много чего наговорила, забудь. Это было глупостью. Правильно, но глупо. У тебя только одна жизнь и прожить ее надо без оглядки, так, как велит тебе сердце. Это сложно и больно, но…

Стук в дверь встал у нее поперек горла. Джерри просунул в комнату свою бритую голову, с шеи которой свисала ватная борода, а один глаз прятался под кончиком красного колпака с посеребренной опушкой. Каждый праздник он встречал загодя и долго провожал. Как последний.

- Доктор Уивер, там Девид Моргенштерн в третьей. Посмотрите? А то выглядит он неважно.

- С ним кто-то есть?

- Он хочет вас.

- Можешь идти, - велела она, - и свяжись со Сьюзен, я видимо опоздаю на совещание.

- Хорошо, доктор Уивер.

Хорошо, доктор Уивер, а между тем хорошее настроение, как инертный газ вылетело в форточку. Она взяла со стола забытую Генри бейсболку с номером бэттера Нью-Йоркских янки Роджера Мариса, чей рекорд по количеству пробежек за сезон так никто и не побил с 1961 года.

- У нас в "Сирс" будут выступать "Evanescence", - сказала Фиона, нервно перебирая в руке нож для резки бумаги, - может, сходишь со мной?

- А твои друзья?

- С ними только пиво пить.

- Я подумаю, - сказала Керри, мне о многом надо подумать.

- Угу.

И она снова попала в лабиринт приемного. Раньше лабиринты строили в виде закрученной спирали - ракушки, отсюда этот символ всех пилигримов. Какой-нибудь Тесей вступал в узкое пространство меж толстых стен, в центре которого притаился дьявол. С каждым поворотом света становилось все меньше, и когда он достигал тупика, то видел, что кроме него внутри никого нет, а дьявол он сам; и он шел обратно к миру, чтобы вновь обрести человечность и забыть, что внутри никого нет, внутри тайна. Средневековье вплело в лабиринт крест, эти углы, эти ломаные линии, на одном конце которых грехопадение, а на другом искупление за него. Керри шла по коридору, пронизанному живой плотью дверей, словно по лабиринту, ощущая судьбоносность каждого шага.

Девид сидел на койке бледный, рубашка расстегнута, к блестящей от пота груди подведены датчики, от которых на всю палату раздавалось недовольное цоканье.

- Ты как?

- Как бык после родео, - ответил он. - Можете не шептаться, я не глухой.

Керри отпустила медсестру.

- Лекарство скоро подействует. Тебе нужно более сильное обезболивающее?

- Я тебя обидел. Знаю, это выглядело как детский каприз. Вывалить на твои хрупкие плечи вес медленно угасающей жизни. Мы не так много вместе пережили, чтобы я имел право просить тебя о чем-либо.

Мы не так много пережили вместе, это задело Керри. Она никогда не понимала мужчин. Осознание этого пришло сразу после замужества, когда девичья уверенность столкнулась с мужским несовершенством. Эллис, Картер, Девид их логика была убедительной, но она никогда не могла довериться ей до конца. И всякий раз, когда выбор оставался за ней, Керри что-то делала не так. Например, с Романо.

Каждый день она приходила к нему в больницу, наслаждаясь чувством мести и родства к человеку, которому суждено нести по жизни клеймо неполноценности в этом набриоллинином мире, к спящему человеку. Врачи намекали на повторную операцию, а Роберт не приходил в себя. Дуализм решения не покидал голову Уивер. С одной стороны отказ от оперативного вмешательства мог повлечь за собой отторжение тканей, уход из профессии, с поста… С другой, она не могла взять ответственность на себя и ждала пока сам Роберт… ждала пока не стало слишком поздно. Она чувствовала эту вину, глядя на Девида, будто бросая его одного, косвенно умерщвляет. Но что значит одного? У него есть Бентон, Картер, ученики и друзья, которых он может призвать в трудную минуту. Только это не то.

Керри помогла Девиду застегнуть рубашку, стараясь держаться медицинских тем, расчесала его лохматые пряди. Так же она расчесывала волосы на лысеющей голове отца в Нью-Йорке. Он умирал долго, не то, что мама, оставившая тонкой струйкой крови послание на белой простыне. Может, поэтому отец умирал долго и мучительно, и все же в один год с ней. Марион - 62, Керк - 65: вечные годы. И теперь, отпустив Гейба, отпустив Джинни, может ли она поступить так же с Девидом, ведь какое бы решение она не приняла, тяжесть этого знания будет волочиться за ней тенью всю жизнь.

- Ты живешь один? Я хочу сказать, за тобой кто-нибудь присматривает?

- Готовлю и стираю я сам. Два дня в неделю приходит медсестра из хосписа, приносит лекарства, но от них мало проку.

- А твои кузены и племянники, - вспомнила Керри.

- Я им не говорил, не хочу, чтобы они относились ко мне, как к ходячему трупу.

Вот оно что! А ей значит можно, можно подумать, она всю жизнь мечтала узнать, что ее друг умирает, что весь мир только и ждет Армагеддона. Она всадила иглу ему в вену.

- Ай!

- Прости.

Трость из черного дерева упала и покатилась по полу. Керри наклонилась, чтобы ее подобрать.

- Доктор Уивер, доктор Льюис просила передать, что совещание закончилось, и вы можете больше не прятаться.

Она обернулась, но Джерри уже и след остыл. Полетел развозить подарки, Санта недоделанный? У Керри голова шла кругом. Все требовали от нее принять решения. Когда дело касалось работы, все было намного проще, но здесь каждый шаг мог повлиять на их с Генри судьбы.

- Я к тебе закляну до выписки, - пообещала она Девиду.

- Она хороший врач, это ее Свифт приметил.

- В каком смысле?

Девид закрыл лицо ладонями большими и мозолистыми, когда-то они принадлежали завхирургией.

Она нашла Сьюзен в кабинете главврача, куда та переносила свои вещи, и невольно вспомнила, как 3 месяца назад впервые переступила его порог: в одной руке пустой чемодан иллюзий, в другой баул отрешенности, разочарования и тоски.

- Мне надо с тобой поговорить.

Дурацкая фраза, мы уже говорим, но Керри промолчала, садясь в кресло с ушами, последний реликт старого хозяина.

- Кофе?

Сьюзен вышла из-за стола, и Керри смогла рассмотреть шерстяной жакет и юбку, женственно очертившие ее фигуру, но и подчеркнувшие разницу между ней и еще вчера дружным коллективом приемного. Такое ей не простят, решила по своему опыту Уивер. Хотя… Льюис всегда умела находить общий язык с людьми. Она разлила свежесваренный кофе и протянула ей фарфоровую чашку без сахара и молока.

- Как ты знаешь, я не собираюсь лично курировать приемное. Рассматривались две кандидатуры: ты и Дойл. Мэгги высказалась за тебя.

Уивер проглотила горький напиток, эту амброзию трудоголиков. Каждый раз ее повышение несло за собой утрату части ее самой. И сейчас судьба лишала Керри даже видимости выбора. Она должна принять дар Картера, тем самым вернув себе все, что так неосмотрительно пустила по ветру влюбленности и дать Сьюзен возможность самой распоряжаться своей жизнью. Она не заметила, чтобы за время их совместного проживания она с кем-то встречалась. Одиночество иссушает. А личная жизнь Льюис буксовала точно их универсал в декабрьскую непогодицу по дорогам Чикаго. И в то же время, Керри хотелось поделиться с ней радостью, рассказав о мировом соглашении с Лопесами, о том, что их больше никто не потревожит и Генри навсегда останется с ней, только с ней. Ей хотелось поделиться горем, поведав о Девиде Моргенштерне, который проведет сегодня ночь под капельницей в приемном, как он медленно соскальзывает с доски почета на стол в подвале морга. Ей хотелось поделиться сомнением выбора, разрывающим атомы ее души, как если бы Вселенная в миллион раз быстрее стала бы расширяться. Две женщины - две чашки, и натянутая шелковой нитью тишина.

- Ты уже виделась с ним?

- С Картером? Мы не…

- А надо? - Сьюзен присела на края стола. - Я ведь все эти годы тебя не знала. Твой образ жизни, твое поведение, оно казалось мне странным. Странным… А теперь я чувствую, как упускаю что-то важное из своей жизни.

Керри смотрела и думала, что Льюис до дрожи хочет, чтобы ее прервали, но продолжала играть в садистку.

- Черт, я ведь никогда не говорила о своих чувствах. С мужчинами до этого как-то не доходило. Даже с Чаком все свелось к фразе "я на ней женюсь", сказанной отцу между глотками пива.

Жалеет о сказанном, особенно про мужчин.

- Понимаешь, когда смотришь в зеркало, там ты и в тоже время не ты: родинки, завитки, движения как бы принадлежат другому человеку. Керри, ты во многом меня дополняешь, даже твои слабости выглядят чем-то естественным. Мне бы хотелось попробовать это… с... тобою…

- У тебя сел голос. Ты принимаешь "Терафлю"? Ты прививалась? Ну да, конечно…

Керри смотрела на свои ноги, на черные ботинки с тупыми носками и думала о зеркале, чувствуя, как ситуация со времени ее ужина с Легаспи развернулась на 180 градусов, и теперь уже ей приходится выступать соблазнительницей. Взять ответственность, взять Сьюзен за руку и повести за собой или вернуть Льюис в серые будни ее жизни? Керри поклялась, что не допустит ошибок, которые совершила с ней Ким, не причинит боль, но она уже причиняла, выжимая из Сьюзен слезы. Надо что-то сделать или сказать, а лучше и то и другое. Подойти и обнять, а если она воспримет такой шаг, как… Нет, Фиона права - это смертельная болезнь, ретровирус, попадающий с кровью или слюной на чашке, который подчиняет себе всю оставшуюся жизнь. Счастье, испытывала ли она счастье? Были времена, но по большей части Уивер ломалось, как льдинка в проруби и ломала другие льдины.

Керри взяла ее за руку теплую и мягкую с тонким обручем часов в виде двух переплетенных змеек. Сьюзен была выше, но не такой высокой, как Кортни, зато в ней чувствовалась добротность и глубина.

- Почему ты молчишь?

- Не делай глупостей.

Льюис взяла ее за запястье, и Керри отдернулась так, что стаканчик с карандашами и ручками у нее на столе упал, и канцпринадлежности покатились к краю, а перед ней пронеслась целая жизнь.

Смех и кривлянья Дага в ординаторской - Больной с отравлением свинца, чья рука попала в трансформатор - Пять лет беспамятства - Невольная встреча на хоккейном матче - Поминки по Марку, когда та единственная заметила скорбь Уивер и поделилась своею - Страх в глазах Сьюзен, улетающей в Нью-Йорк, чтобы отыскать сестру - Потом они вдвоем оставались в приемном, в то время как остальной персонал "скорой помощи" корчил из себя семейство Ганди - Шприц, выскользнувший из дрожащей руки на пол женского туалета и то, с каким несвойственным упорством, добивалась Льюис от нее объяснений - Надрыв пронзительный и женский, когда уже Керри пришлось ее успокаивать - Рассказ о ребенке, преждевременный подарок, ставший больным напоминанием о случившемся и разрушившим их народившуюся дружбу (Сьюзен сохранила распашонки и преподнесла Керри на месячину рождения сына) - Врачебный подлог, на который она пошла ради клиники и свидетельницей которого стала Льюис. Она переводила взгляд с экрана на лицо Уивер так, что Керри самой хотелось умереть - Едкий дым от горящей кабины вертолета, заволакивающий лицо Сьюзен, жар, разъедающий пространство и время вокруг них - Голос в трубке, сообщающий, что в приемное поступила Сэнди - …

Даг вошел без стука.

- Так, есть новости о девочке, подобранной выездными на площади Дельмарка. Дебора Килхайт, 14 лет из школы святого Франциска, не появлялась на занятиях со вторника. Я говорил с родителями, они едут. Керри, ты хотела знать?

Но Уивер уже их покинула, оставив за собой шлейфом "Горного жасмина" цепочку следов через все приемное к магнитным дверям с красными буквами "Emergency eхit". Она прижалась лбом к окну, выходящему во внутренний дворик. Холодное стекло медленно высасывало боль из переносицы. Кажется, это уже было в "Твин Пикс", когда агент ФБР ходил из комнаты в комнату, ища ответ, кто же все-таки убил Лору Палмер. Больница - это такой лабиринт, где в каждой палате тебя ждет новое будущее, но выбрать надо одну дверь, одного человека. Керри уже знала кого, и последний раз бросив взгляд на игру снежинок за стеклом, повернулась к регистратуре, их лобному месту, и медленно пошла обратно.

К О Н Е Ц