«Субару» Ким слишком высок для меня. Самое неприятное, что мне действительно нравится эта машина. О’кей, наконец-то, я забралась. Так… зажигание…хорошо… педаль газа… я дотянусь до этой проклятой штуки?
-Новая машина, Керри?
Испуганная, я смотрю вверх и обнаруживаю глаза Луки, смотрящие на меня.
-Привет, Лука… Нет, это Ким.
-Ага! Ты уже отработала?
-Да. Наконец-то.
-Как твое горло? Эбби сказала мне, что у тебя снова тонзиллит.
-Да, снова. Слушай, можешь оказать мне услугу?
Он кивает, улыбаясь.
-Ты можешь позвонить в хирургию завтра утром и записать меня? Мне надо уже вырезать их, я не могу это больше выносить! Болеть каждый месяц… Можешь?
-С радостью. Нет проблем.
-Хорошо, спасибо. Я буду здесь завтра к полудню.
-Конечно. Тогда увидимся.
Он машет мне на прощание, оставляя меня на парковке с этим гигантским «Субару», и мой мозг принимается анализировать снова.
Нам правда надо приобрести что-нибудь еще, меньше, или что-нибудь… это слишком высоко для меня…, - бормочу я себе, в то время как поворачиваю ключ зажигания, - плюс позже, нам может понадобиться что-нибудь менее спортивное, из-за детей…
-Дети? Неужели я только что сказала: "дети"? – говорю я вслух.
Вести машину по улицам в это время дня – ужасно. Слишком много людей на улицах. И все они просто хотят попасть домой. Как только я меняю полосу, и включаю поворотник, все машины останавливаются.
-Черт! Ну что сейчас? – говорю я себе.
Через ветровое стекло я вижу огни, и моментом позже в моих ушах отдается вой сирен.
Авария. Только этого мне не хватало.
И я понимаю, что я жму на сигнал, сокрушаясь на все вокруг, беспрерывно изменяя радиостанции, - но, понимая, что это не позволит добраться мне до дома быстрее, я тяжело вздыхаю и откидываюсь обратно на водительское сиденье.
Мои мысли возвращаются к телефонным звонкам, резервированию и всему остальному, что мне надо сделать, если я хочу, чтобы все было готово для церемонии вовремя.
Церемония бракосочетания, хм… это звучит приятно. Бракосочетание…. ага... вот страшное слово… я имею в виду, я люблю Ким всем сердцем, но... Но бракосочетание…
Я тихо сижу и куда-то смотрю, но вообще-то не вижу ничего определенного. И внезапно я вспоминаю о Джиллиан.
Джиллиан… приятное имя.
Я выдыхаю.
–Неужели эта Джиллиан подбивала ко мне клинья? – я, потирая брови, пытаюсь прояснить разум, но этот незатейливый прием как всегда не срабатывает.
Это выглядело как… нет, это глупо. К чему бы она стала вытворять это с таким лицом и телом, как у нее? Во-первых, мы даже не знаем, лесбиянка ли эта девочка, и, во-вторых, даже если это так, почему она должна заинтересоваться мной?.. «Забудь это!» - говорю я себе.
И мой сотовый звонит.
-Керр?
Моя жена... я улыбаюсь в телефон.
-Привет, детка!
-Где ты? Ты пропустила красную дорожку Джули и Мелиссы. (Мелисса Этеридж (Melissa Etheridge) и Джули Сайфер (Julie Cypher) одними из первых зарегистрировали свой брак, когда это стало разрешено)
-У… я в семи минутах от дома, милая. Но мне не везет – прямо передо мной авария.
-Хочешь, я запишу это для тебя? Ты пропускаешь некоторые зашибительные наряды.
-Нет. Все в порядке. Я в любом случае не могу выносить этих женщин.
-Хорошо… но ты не знаешь, что ты теряешь. Поторопись, хорошо?
-Да, любовь моя, сделаю все, что в моих силах.
-Скоро увижу тебя тогда.
-Да, ты увидишь меня совсем скоро. Пока.
-Пока.
И я снова одна с гигантским «Субару».
Эбби сидит напротив меня за столиком в Магу. Она с жадностью откусывает от своего сэндвича с тунцом и смотрит в окно, пока я делаю все возможное, чтобы не выпустить свои эмоции из-под контроля.
-Что? Почему ты на меня так смотришь?
Я продолжаю смотреть на нее, не говоря ни слова. Я пытаюсь скомпоновать свои мысли и выдаю:
-Есть что-нибудь, что ты хочешь мне сказать?
-О чем? – спрашивает она, откусывая еще кусок сэндвича.
-О Керри и обо мне.
-Что?
-Так тут все-таки что-то есть?
-Ким… ты счастлива?
Я не понимаю ее вопроса, и моя бровь изгибается.
-Я имею в виду, - продолжает она, - с Керри…
Сейчас я действительно не знаю, что думать.
-А что? Да! Почему ты даже спрашиваешь об этом?
Она вертится на сидении, на ее лице вдруг появляется странное выражение, будто ей вдруг стало не совсем удобно в моем обществе.
-Почему бы тебе не пойти и не спросить ее о том, что ты хочешь знать, вместо того, чтобы выспрашивать у меня?
Эбби снова кусает сэндвич, и он исчезает у нее во рту.
-Ты сказала, что ты знаешь что-то, чего не знаю я, - тихо говорю я.
-Разве? Я уверена, есть много вещей, которые знаю я и о которых не знаешь ты.
Она замолкает и смотрит на меня, а потом продолжает.
-Ты ведь на самом деле не хочешь знать? – добавляет она.
И мы с Эбби меняемся местами. Теперь уже я чувствую себя неуютно рядом с ней. Она замечает это.
-Что случилось, Ким?
Я смотрю на Эбби. Я смотрю на нее и впервые понимаю, что в ее глазах отражается честность. Если бы я не любила Керри, я могла бы легко влюбиться в эту женщину.
В эти великолепные карие глаза.
-Ну же, Ким…
-Я знаю, что ты имела в виду в тот день, - говорю я шепотом.
-И…?
Я пытаюсь сказать, но слова, что застревали и прежде, сейчас так же застряли в моем горле.
-Ты испугана, - помогает она.
Я молча киваю. Рука Эбби тянется через стол и берет мою. Ее маленькие, мягкие пальцы щекочут мои.
-Но... почему?
Я смотрю и на секунду встречаюсь с ней взглядом.
-Я люблю ее, Эбби, всем сердцем. Пожалуйста. Не думай, что я не…
-Я знаю, ты любишь…
-И любить ее, это как, - моя рука оставляет ладонь Эбби и ложится на мою грудь, - как я никогда не любила никого прежде. Это… это…
-Ошеломляюще, - вызывается она, помогая мне с определением.
-Да, ошеломляюще…
-И это пугает тебя.
Я киваю. Чувствуя в себе немного мужества, я продолжаю.
-Это приводит меня в оцепенение, Эбби, такое сильное, что я не могу дышать. Иногда, дома, когда она спит, я смотрю на нее, и мое сердце… болит. Оно болит, когда я вспоминаю, как близко была я к тому, чтобы потерять ее, как сильно мы переплелись друг с другом… но больше всего ранит то, что я чувствую, что вот оно, она – та единственная. Здесь никогда не будет ничего или никого еще, как она.
-Так ты боишься потерять ее, или боишься… чего?
-Так сильно, как я люблю ее, и так же сильно, как я нуждаюсь в ней, я также боюсь, отдать какую-то часть себя…
-Прости, Ким, но я не понимаю тебя.
-Послушай. Эбби, мы идем по жизни и ищем того одного человека, который будет дополнять нас, который будет, или, по крайней мере, мы так думаем, - будем угадывать каждую нашу мечту и наше желание. Если тебе повезет, так же как и мне, ты поймешь, что этот подарок… лишает тебя свободы. Тебе надо быть ответственным. И осторожным, и уважающим, иначе ты можешь потерять этого человека. И это пугает Эбби. Это пугает не только из-за потенциальной боли, через которую возможно предстоит пройти, но также от всего того, что придется отдать, чтобы удержать этот бесценный подарок. Это… о боже, временами это ошеломляюще! Временами я боюсь, что подойдет конец моего путешествия - никаких свиданий, никаких открытий, больше не будет первого раза, никакого флирта… Мне никогда не придется снова пережить этот первый раз… Я боюсь запутаться в этих вещах. Я боюсь мысли, что я могу потерять ее, неважно из-за чего. Я боюсь того, что не буду в состоянии угадать ее надежды… О боже… я просто боюсь.
-Ким…
Я не могу ответить Эбби, миллионы изображений проносятся в моей голове: первый раз, когда я поцеловала женщину, первый раз, когда меня поцеловали, первый раз, когда я пошла в бар для лесбиянок, первый раз, когда женщина сказала мне, что она любит меня…
-Ким!
Я возвращаюсь в реальный мир и смотрю на Эбби.
-Я думаю, тебе действительно надо поговорить с Керри. Я уверена, она чувствует себя так же, как и ты. Это пугает. Это не легко. Это вопрос веры, Ким. Тебе надо быть уверенной, что это то, чего ты хочешь. Ей надо знать, что это то, чего хочешь ты.
-Я не могу говорить с Керри об этом, Эбби, она подумает, что я не люблю ее, ей будет больно, а не хочу, чтобы ей было больно. Черт, мне надо относиться к этому легче… Мне надо привыкнуть к этой идее… Я не знаю…
Я думаю весь день над последними словами Эбби. Мне везет, и Джиллиан большую часть времени проводит внизу, поэтому у меня есть возможность спокойно обдумать разговор с Эбби.
Правда в том, что меня ужасает тот факт, что я в конце концов женюсь на Керри. Вот, я сказала это. Девяносто процентов чего-то внутри меня согласны и стремятся жениться на ней, строить семью вместе с ней, выносить и родить ребенка для нее и состариться с этой женщиной…
Но другая часть меня хочет удержать свободу. Свободу встречаться и танцевать, ходить в кино, театры и бары. Другой части меня нравится иметь свой собственный дом, где я могу разбрасывать все кругом и не беспокоиться из-за того, что Керри потом накинется на меня из-за этого беспорядка. Другая часть Ким Легаспи все еще хочет пересечь Францию с рюкзаком за спиной и не есть ничего кроме крекеров.
О… я не знаю…
Я не знаю…
Мы, наконец, дома и в безопасности. Я лениво осматриваю комнату и вижу Ким, растянувшуюся на диване перед телевизором, смотрящую какое-то шоу. Я облокачиваюсь на кухонную стойку и молча смотрю на нее, любуясь моментом.
Я не могу, за всю свою жизнь, насмотреться на нее. И дело не только в ее красоте. Боже, нет! Просто… факт, что это прекрасное существо, которое могло бы выбрать себе любого человека на этой планете, выбрало… меня. Я не могу осознать этот факт. Просто не могу…
И за это я буду бесконечно благодарна. Ей и всему тому, что привело ее ко мне.
Я выдыхаю.
В такие моменты, я чувствую обессиленность и слабость. Мне хотелось бы иметь экстраординарную силу, которая позволяла бы мне предугадывать и исполнять каждое ее желание. Но досадная правда - в том, что у меня нет такой силы. Есть всего одна вещь, которую я могу отдать ей, – это я, моя жизнь. Это всё.
И в этот момент я испытываю острое чувство жажды и боли, такое – что оставляет мой рот сухим; и мои руки лихорадочно ищут что-то, за что можно было бы зацепиться… все, лишь бы не потеряться в этом чувстве.
Я заканчиваю вытирать тарелки и выключаю свет, я ухожу из кухни. Я уже могу чувствовать, что мое тело изменилось: мое дыхание стало чаще, моя поясница напряглась. Я иду к ней, беру ее руку в свою и смотрю на нее, не говоря ни слова и надеясь, что мои глаза донесут до нее все остальное.
И мои глаза говорят ей всё.
И сейчас она подо мной, обнаженная. Я жадно целую ее, разделяя ее мягкие, но беспокойные губы своим языком. Я глубоко вдыхаю через нос и вбираю ее запах в свой мозг. Я распознаю его, я распознаю нас. Запах наш - в нем нет ничего, кроме нашего желания, смешавшегося вместе.
Она прижимает себя ко мне, и я отодвигаю свои бедра, не давая ей наслаждения, которое она ищет. Я не хочу, чтобы все закончилось… пока не хочу. Мое существо жаждет, чтобы это чувство – мои чувства, наши чувства – продлилось немного дольше. Мне надо задержать их хотя бы совсем не надолго.
Я целую ее снова, и она стонет. В ее стоне отчаянная мольба, чтобы я принесла ей облегчение.
В надежде, что она поймет то, что мне надо, я обхватываю ее голову, положив свои руки по обе стороны ее лица. Ее глаза закрыты, линии ее лба собрались складками в агонии. В агонии из-за меня.
-Детка, открой свои глаза…
Она трясет головой и снова стонет, и ее бедра поднимаются выше к моим. Я стону тоже – от внезапности и неистовости развязки.
-Милая, пожалуйста, открой свои глаза, посмотри на меня.
В этот раз она повинуется, и ее глаза – как два темных озера отчаянья. В ее глазах слезы. В моих – тоже.
-Не двигайся, милая, позволь мне…
-Мне надо двигаться, Керр, – и божественное прикосновение практически вынуждает меня снова… почти заставляет меня идти до конца.
-Не двигайся, детка, пожалуйста. Я хочу сделать это для тебя, я хочу заставить тебя кончить. Не двигайся, пожалуйста.
И она останавливается. Я целую ее снова. Мои губы медленно продвигаются к ее уху. Мое прерывистое дыхание прерывается словами:
-Я люблю тебя, детка…
Она кивает, но ее бедра все же остаются на кровати.
И в этот бесценный момент я прижимаюсь к ней, позволяя моему горячему центру накрыть ее.
Она стонет сильнее в этот раз, и я чувствую ее пятку на своем бедре.
-Керри, пожалуйста…
И тогда это случается. Всё. Я не могу контролировать себя больше, я нажимаю сильнее и глубоко вхожу в нее.
Все ее тело изгибается навстречу моему, и она кончает с криком, который длится несколько секунд. Этот звук, как спусковой крючок для меня, - и я кончаю сразу же, содрогаясь, лежа на ней.
После я смотрю, как она спит. Я попросила ее надеть пижаму, так как эта ночь холодная, и меньше всего мне хочется, чтобы она заболела. Она спит на своей стороне, правая рука под подушкой, левая прижимает к себе ее медведя. Я все еще чувствую наш запах в воздухе спальни, и внезапно я понимаю, что не засну. Я даже не устала.
Я медленно встаю, пытаясь не разбудить ее. Я надеваю пижамные штаны и ту же толстовку, которая была на мне прежде. Я забираю свой костыль и тихо иду на кухню.
Сделав себе чай, я сажусь на кушетку перед окном. Это холодная весна, и ветер дует с озера. Мне видны огни лодок, входящих в реку, и я могу слышать их сигналы, когда они подходят к гавани.
Они дома, они в безопасности.
Как я.
Перейти к ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
