– Идёт посадка на рейс 227. Конечный пункт – Чикаго, Иллинойс, США. Пожалуйста, приготовьте ваши посадочные талоны.

Я прислонилась к стене, ожидая, когда назовут мой ряд. От Драмамина, который я приняла, чтобы долететь, кружилась голова… Но это было единственным средством заставить себя сесть в самолет. До практики на вертолете, когда я была ординатором в Окружной, я близко не подходила к самолетам. Но жизнь в Чикаго – и потом в Аризоне – научила меня одной вещи: если хочешь попасть куда-то, где тепло и где есть океан, тебе придётся сесть на самолет. Поэтому я накачиваюсь таблетками, выпиваю пару стаканов виски и вхожу в чёртов самолет. Я называю его чёртовым самолетом, потому что привыкла перекладывать на него часть вины за то, что я боюсь летать. Может быть, это и странно, но мне так легче. Или, может, мне легче от того, что я напиваюсь. Не знаю.

Я осматриваю места и вижу, что 4А – возле окна. Слава богу… Ненавижу сидеть не возле окна. Я никогда не смотрю в него, просто на него можно облокотиться и спать.

Я сажусь и кладу подушку к окну. Я помню, как на меня посмотрела стюардесса… она мне подмигнула? Боже, нет. Невозможно… Я улыбнулась ей… Ну, по крайней мере, думаю, что улыбнулась. Может, я просто тупо уставилась на неё… Скорее всего так и есть. В сиденье передо мной лежит журнал. Я достала его… открыла… Чёрт! Кто-то приклеил жвачку между страницами. Ненавижу это… Ну почему люди такие гадкие?

– Не желаете одеяло, мэм?

Боже, я не мэм!

– Ээ, нет, всё в порядке, спасибо.

Я посмотрела на свои ноги. Они были все в мурашках… Но мне не было холодно. Может, это всё та стюардесса. Она очень привлекательна. Тёмные вьющиеся волосы… И потрясающая грудь… Господи! Я улыбнулась себе и прислонилась головой к окну.

Рядом со мной сел мужчина. Я посмотрела на него. Он неплохо выглядел… Красивые волосы, гладко выбрит. Его глаза встретились с моими, и он улыбнулся. И впервые в жизни я ничего не почувствовала. Раньше, даже если мужчина был невероятно уродлив, я по крайней мере вздрагивала… Но сейчас… Боже… я вообще ничего не чувствовала. И это было такое потрясающее ощущение – ничего не чувствовать. Помню пустоту, когда я целовала Картера. Картер. Интересно, кого я хотела обмануть, когда встречалась с ним? Единственное, о чём я не жалею, - это о том, что не спала с ним. Не представляю даже, как странно это было бы… Остаётся только догадываться… Мы даже целоваться нормально не могли. Его губы… язык… просто ужас!

– Персонал просят приготовиться к взлёту.

Я глубоко вздохнула и закрыла ширму на окне. Медленно выдохнула и улыбнулась. Прощай, Пуэрто Рико.

Я смотрела в окно электрички. Я предпочла ехать общественным транспортом из аэропорта, а не платить две сотни за такси.

Поезд остановился. «Гранд… Платформа слева». Я встала и быстро вышла. Был обычный день, толпа, и поэтому везти чемодан было проблематично, но я добралась до Гранд Авеню целой.

Было приятно снова быть среди толпы. В Пуэрто Рико было замечательно, но кое-что в Чикаго я любила. Не знаю, что именно… Может быть, люди… Можно встретить кого-то, похожего на Иисуса и через секунду – какую-нибудь звезду. Я слышала, что Опра Уинфри часто бывает в Нордстроме, который находится прямо рядом с той станцией, на которой я вышла. Я никогда не встречала её, но мне хотелось бы. Просто так, потому что мне понравилась её книга.

– Привет, Тэд, - счастливо улыбнулась я консьержу. Всегда хотела знать, почему в доме были деньги на консьержа, но не было на центральную вентиляцию.

– Доктор Льюис, как Пуэрто Рико?

– Превосходно. Не слишком жарко, но и не в коем случае не холодно.

– А здесь было невыносимо жарко. Наверное, вы рады, что не пришлось торчать в душной квартире?

Я улыбнулась.

– О да, ещё как!

Я подкинула монетку. Орёл или решка… Орёл, лифт. Я посмотрела в сторону лифта. Просто зайти туда… Мне не хотелось нести чемодан на десятый этаж.

Я смотрела на цифры. Два, три, четыре… Остановился, четверо вышли… Пять, шесть, семь… Остановился, вышли ещё четверо… Восемь, девять… десять! Спасибо, Господи, что я не застряла! Двери медленно открылись, и я вырвалась из закрытого пространства. Больше сюда не войду!

Я остановилась возле двери, стала возиться с ключами, уронила их, наклонилась, чтобы поднять. Там стояла коробка, завернутая в коричневую бумагу. Какого чёрта…? Я подняла её вместе со всем остальным – почта, ключи, чемодан, сумка…

Всё это упало на пол по ту сторону двери, и я закрыла её за собой. Это почерк Керри?

Я легко порвала бумагу. И улыбнулась.

– Она купила мне телефон… – я достала записку и стала читать её вслух. – Сьюзан, позвони мне как можно скорее.

И в конце был смайлик.

Я поставила телефон на стол, подключила его к розетке и схватила трубку. Гудок. Да, давно я его не слышала… Я набрала номер. Один гудок, второй, третий… боже…

– Алло?

В горле всё пересохло.

– Керри?

– Сьюзан… Привет.

– Привет… – я заметила, что накручиваю шнур на палец. Сколько мне лет? Двенадцать?

– Привет…– я слышала, как Керри вздохнула. – Нам, правда, нужно поговорить.

– Хорошо… о чём?

Сьюзан…

– Ну, во-первых… Я думала, что ты обещала больше не сбегать посреди своей смены? Ты знаешь, что мне придётся написать тебе выговор за это?

– Боже, Керри… Ты серьёзно? – Ты поэтому просила позвонить? Чтобы ты могла отчитать меня? И я чуть не заплакала, услышав её смех на другом конце провода. – Ты шутила…

– Да, я шутила.

– Господи, – я улыбнулась…

– Нам, правда, нужно поговорить… Я могу приехать?

– Керри, конечно. Но сначала я должна сказать тебе кое-что…

– Что?

– Мне так стыдно, что я уехала вот так… Я ненавижу, когда люди уходят, не выслушав другого. Это грубо, это по-детски. Прости меня.

– Сьюзан, дорогая, всё в порядке. Я приеду через полчаса. И мы поговорим. Хорошо?

– Хорошо, до встречи.

– Пока, – она повесила трубку.

Считается, что мы хорошо поговорили? Или плохо? Я так запуталась! Ненавижу это чувство…

Я быстро встала и подошла к окну. Открыла его.

– Спасибо, Господи, за сквозняк.