Инна ЛМ "Одно слово"
к оглавлению





Инна ЛМ



ОДНО СЛОВО









Цикл рассказов «Одно слово» (“One word”)
Автор: Leyla Harrison (Sparkle)
Перевод: Инна ЛМ
Оригинал: fanfiction.net и sparkle’s ER fanfic
Рейтинг: NC-17



4. Экстаз (Ecstasy)



Краткое содержание:

- Керри и Картер противостоят друг другу, в надежде найти решение относительно того,
что случилось между ними предыдущим вечером.









После того, как Картер уезжает и я оказываюсь в безопасности наверху, одна в своем номере, я полностью отключаю свой разум от того, что произошло. Я связываюсь со службой доставки и заказываю обед в номер, проверяю свою электронную почту через сеть отеля, смотрю по телевизору новости. Потом я в каком-то оцепенении отправляюсь спать.








Утром я просыпаюсь со всеми чувствами, которые я подавляла, и которые теперь вышли на поверхность внезапным приливом, и я делаю то, что у меня так хорошо выходит – я загоняю их туда, где, как я думаю, я не смогу видеть их или испытывать. Я передвигаюсь по номеру, принимая душ, одеваясь, заказывая завтрак, делая всё, что могу, чтобы не размышлять слишком много.

Я решаю выбрать поход в художественный музей после того, как выхожу из отеля и заканчиваю ланч в кафе, читая газету. Я намеренно стараюсь удерживать свои мысли подальше от Картера. Проспав целую ночь, без снов, я снова чувствую себя немного больше похожей на себя-нормальную. Сильную, уверенную в себе, спокойную, надежно защищенную.

Но пока я хожу по залам музея, разглядывая работы маслом и акварелью, чувства, которые я старалась отрицать, поднимаются наружу, бьют ключом. Эмоции, которые я отталкивала, возвращаются одна за другой, по одной в каждом из залов того музея, по которому я брожу.

Первым приходит шок. Какого черта я делаю? Очевидно же, что я вообще не могу думать здраво. В противном случае я бы выписалась из отеля, села на первый же авиарейс в Чикаго и постаралась притвориться, что последних нескольких дней не было.

И это, естественно, ведет к чувству вины. Картер здесь для того, чтобы получить помощь. Я приехала сюда и боюсь, что, пусть и непреднамеренно, отклонила его от пути, по которому он должен двигаться, от пути исцеления.

Следующим приходит гнев, и хотя я привыкла к этой эмоции, но она непривычна на этот раз, в этой ситуации. Я разгневана, потому что вдруг ощущаю себя эгоистичной, готовой признать, хоть на один миг, что существует часть меня, которая тоже была сломана в тот вечер Дня Святого Валентина. Что существует часть меня, которая тоже нуждается в исцелении. Я на секунду прислоняюсь к дверному косяку, к боли в ноге добавляется боль в душе, которая приходит вместе с этим осознанием.

Все эти эмоции перемешаны со страхом. Я никогда ранее никому не открывала себя больше, чем Картеру за эти последние несколько дней. Он прикоснулся ко мне, как эмоционально, так и физически, и я ответила на это. Моим нормальным побуждением было бы бежать, а я этого не сделала. Я оттолкнула его, но одновременно и привлекла к себе. Это не похоже на меня, и это пугает.

Мысль, которая должна была бы озарить меня самой первой, появляется после этого: я – начальник Картера. Существует так много причин, по которым это неуместно и нецелесообразно. Я попросила его переехать из моего дома, когда стала главой отделения, а теперь я сижу в темном номере отеля, позволяя ему целовать внутреннюю сторону моего запястья. Я сделала достойный серьезного сожаления выбор.

Я направляюсь обратно в отель.








Я до странности обессилена к тому времени, когда добираюсь до своего номера. Я погружаюсь в удобное глубокое кресло и наслаждаюсь ощущениями от бархатистой обивки. Запах Картера, едва уловимая смесь лосьона после бритья и пота, сочетающаяся с запахом, который принадлежит только ему, поднимается от подушек и заполняет мой нос, и затопляет мои чувства. Я уже вдыхала его однажды, когда его губы были так близко к моим, но тогда я не занималась анализом. Теперь я могу это сделать, и сладость этого запаха и потеря присутствия Картера так сильны, что это вызывает желание заплакать.

Что приводит меня к окончательному осознанию, тому, которого я была не в состоянии достичь, пока была в музее.

Все мои рациональные объяснения намерений и поступков задним числом при непонимании их истинных мотивов, все эти логические обоснования ничего не значат, потому что я хочу его. Я отчаянно хочу его.

Я закрываю глаза и опять могу ощутить его руку на моей руке, его дыхание, так близко, его губы на моем запястье.

Остается вопрос – что дальше?








Я просыпаюсь, как от толчка, сидя в кресле. Кошмарный сон – но на сей раз я не могу его вспомнить. Я вся влажная и липкая от пота, вызванного как страхом, перенесенным во сне, так и тем, что сегодня жара в Атланте стала еще сильнее.

В душе я долго стою чуть в стороне от бьющих сверху струек так, чтобы горячая вода текла на мою ногу. Это помогает облегчить ноющую боль от того, что я весь день ходила.

Выйдя из душевой кабинки, я провожу полотенцем по волосам и надеваю пушистый белый халат. Зеркало запотело, и я протираю его одной рукой, открывая в затуманенном стекле мое размазанное, нечеткое изображение, испытующе смотрящее на меня.

Почему-то вид моего собственного лица заставляет меня почувствовать себя испуганной до дрожи – неотвратимо приближающимся прибытием Картера. Я так и не дала себя достаточно времени подумать, что же мне делать.

Успокойся, говорю я себе. Ничего не нужно делать. Это всего лишь обед.

Но это не так, и я это знаю.

Стук в дверь удивляет меня.

- Да? – отзываюсь я.

- Это я, - слышу я приглушенный голос Картера по другую сторону двери в номер.

Черт. Поплотнее запахнув халат на теле, я тороплюсь к двери и открываю ее, всё еще не снимая цепочку. Образуется маленькая щель дюйма в три шириной, и я вижу узкий кусочек его лица, он пытается заглянуть внутрь номера.

- Можно мне войти? – спрашивает он с веселым изумлением.

- Я только… я только что из душа, Картер, - говорю я ему, мои ладони теплые по сравнению с прохладным металлом дверной ручки. – Ты слишком рано пришел.

- Не думаю, - отвечает он. – Мне кажется, это вы начинаете опаздывать.

На мне сейчас нет часов, и я бросаю взгляд на будильник, стоящий на тумбочке. Пять минут седьмого. Проклятие.

- Подожди секундочку, - говорю я, закрывая дверь.

Я стою там, прислонившись спиной к табличке, обозначающей аварийный выход, в легкой панике. Одевайся, тупо велю я себе.

Не раздумывая, я вместо этого поворачиваюсь, снимаю цепочку и полностью открываю дверь, чтобы впустить его.








Картер замечает мои мокрые волосы и мой халат и выглядит несколько ошеломленным.

- Заходи, - говорю я ему, отступая назад. – Картер?

- Вы в халате, - удается ему произнести.

Я страшно довольна его явным смущением. Это полная противоположность предыдущему вечеру, когда я колебалась, а он был главным.

- Твои способности к наблюдению поистине невероятны. Ты бы хотел, чтобы я подошла к двери без одежды? – небрежно парирую я, позволяя себе на мгновение представить, каким было бы выражение его лица, если бы я так поступила. – Я же тебе сказала, я только что из душа.

Он входит, и дверь захлопывается за ним.

- Извините, я просто… я не знаю. Я не ожидал, что вы будете выглядеть так… приглашающе.

Приглашающе. Это слово перекатывается, крутясь, у меня в голове, и мой самоконтроль немного ослабевает. Картер видит выражение моего лица и слегка улыбается. Мы оба, безусловно, наслаждаемся игрой с властью.

- Что ты думаешь относительно обеда? – спрашиваю я, мой голос лишь чуть-чуть дрожит. Я поворачиваюсь и направляюсь к стенному шкафу, когда ладонь Картера оказывается на моей руке, удивляя меня.

- Давайте-ка прекратим это, - говорит он, и я застываю, спиной к нему. – Почему бы нам не перейти прямо к сути, отбросив незначительные детали, и побеседовать.

- Я…

- Дайте мне сказать, это займет всего минуту. - Я чувствую сквозь ткань халата пожатие его руки, горячее и не оставляющее сомнений. – Я много думал, Керри. О том, что случилось прошлым вечером.

Я поворачиваюсь к нему лицом, в горле у меня пересохло, сердце бьется неровно. Я не хочу произносить эти слова, но они, так или иначе, всё равно выходят наружу:

- Картер, то, что случилось прошлым вечером, было ошибкой.

Его лицо вытягивается, но он быстро оправляется.

- Керри…

- Ни один из нас не мыслил трезво. Ты через многое прошел, Картер. А у меня был очень тяжелый день.

- Так вот как вы попытались логически объяснить это? – спрашивает он. – Тяжелый день?

Я уже готова ответить, когда он снова начинает говорить.

- Мы почти поцеловались прошлым вечером, Керри.

Ну вот. Он пришел и сделал это – облек всё в слова. Я была убеждена, что до тех пор, пока мы не произнесли это вслух, это можно отложить в сторону, схоронив поглубже. Но он открыл дверь, и я неожиданно чувствую себя примерно так же, как предыдущим вечером – нестерпимо желая укрыться от его темных глаз, от его пристального, острого взгляда.

- Однако мы этого не сделали, - слабо напоминаю я ему.

- Исключительно потому, что я остановился.

А почему ты так поступил – хочется мне спросить, но вместо этого я прикусываю язык.

- Я не хочу насильно втягивать вас во что-то, чего вы очевидно не хотите, - сообщает он мне, всё еще держа меня за руку. Я всматриваюсь в его глаза. Это и есть то, во что он действительно верит?

Он выжидает. И я знаю, что он делает сейчас именно это; он перебросил мяч на мою половину поля, ожидая от меня либо подтверждения, либо отрицания моих чувств. Мое решение, я знаю, повлияет на остаток этого вечера.

- Это не так легко, - говорю я нерешительно.

Он выпускает мою руку.

- Неужели? – спрашивает он. - Вы либо хотите этого, либо не хотите, Керри. Не так уж много возможностей смешать одно и другое.

- Но это так, - протестую я.

- Вы сказали, что это было ошибкой, - напоминает он мне.

Я закрываю глаза и вздыхаю.

- Может быть, я выразилась не вполне точно, - говорю я ему и, открыв глаза, вижу выражение триумфа на его лице. – Это не то, чего я ожидала, когда приехала сюда.

Он прямо-таки хихикает, услышав это.

- И я тоже, - говорит он.

- То, что произошло вчера, - начинаю я, тщательно выбирая слова, - просто произошло. Я не знаю, есть ли для этого причина, и я не думаю, что могу это объяснить.

- Не обязательно для всего должно быть объяснение, Керри. Я думаю, уже ясно, что между нами есть влечение, - говорит он мне. – Прошлый вечер доказывает это.

- Согласна, - бормочу я, сама дивясь своему чистосердечию. – Но я не знаю, правильно ли продолжать это именно сейчас, Картер. С тебя уже и так более чем довольно, с этой реабилитацией. Ты не заслуживаешь дополнительного стресса.

- Я не знаю, можно ли классифицировать влечение как стресс, - отвечает он. – Если только оно не остается неудовлетворенным.

Я многозначительно и насмешливо смотрю на него.

- Что ты хочешь сказать? Что если мы оставим это так, как есть, и больше не станем продолжать двигаться в том же направлении, то ты испытаешь еще более сильный стресс? Не пытайся возложить такую вину на меня, Картер, - предупреждаю я его. – Мне достаточно трудно справляться и с той, что есть.

- Я говорю не это.

- Но звучит это именно так.

Межу нами повисает молчание.

- Я не знаю, разумно ли это, - говорю я ему. – Я твоя начальница. Неуместно, чтобы я…

- Вы и правда знаете, как извратить вещи, не так ли, Керри? – спрашивает он, и я поднимаю глаза на него, удивленная и испуганная. – Мне было неуместно жить в вашем доме, когда вы стали шефом приемного. Вам было уместно участвовать в том, что произошло прошлым вечером, но сейчас это уже не так?

Во мне загорается гнев.

- Я не была участником того, что произошло прошлым вечером. То, что случилось, случилось по твоей инициативе.

- Вы меня не остановили, - возражает он.

- Я пыталась, - напоминаю я ему, отворачиваясь.

Да, я пыталась остановить его, говорю я себе. Но если бы я пыталась по-настоящему, я могла высвободить свои руки. Я могла включить свет. А я этого не сделала.

Я прохаживаюсь взад и вперед между кроватью и столом несколько раз, прежде чем останавливаюсь на ковре лицом к Картеру.

- Я… я не знаю, что сказать тебе, Картер, - говорю я в конце концов, мой голос звучит эмоциональнее, чем я намеревалась.

- Я просто должен знать, Керри. Я должен знать, чувствуете ли вы это влечение так же, как я. И хотите ли вы последовать ему. В противном случае я попусту трачу время, прокручивая это у себя в голове.

- Прокручивая что? – спрашиваю я.

- Мысль о том, чтобы заняться с вами любовью.

Мои колени слабеют, и я тяжело опираюсь на костыль, чтобы поддержать себя, а мои щеки жарко вспыхивают.

- Картер…

- Вы хотели меня прошлым вечером. Я это почувствовал. Это изменилось?

Со мной всё было бы отлично, если бы он остановился несколько мгновений назад, больше ничего не сказав. Но теперь я обнаруживаю, что моя твердая решимость уменьшается и отступает. Я могу пытаться отрицать то, что он говорит, но я знаю, что он не поверит этому.

Я опускаю глаза. Мои слова изменят всё.

- Нет, - наконец отвечаю я ему тихо. – Это не изменилось. Я по-прежнему хочу тебя.

Он преодолевает пространство между нами несколькими короткими шагами и кладет палец мне под подбородок, приподнимая мое лицо, заставляя меня смотреть ему в глаза.

Он опускает руку ниже, в открытый вырез надетого на мне халата, трогая мою шею, ведя пальцами по краям ткани, раздвигая их в стороны на дюйм. Я знаю, что он видит: начало шрамов, которые я ношу на своем теле, и тут во мне пробуждается стыд. Я не уверена, что готова к тому, чтобы он увидел мои раны.

- Пожалуйста, не надо, - шепчу я.

- Почему нет? – спрашивает он тихо.

- Я не хочу, чтобы ты видел эту часть меня.

- Я хочу увидеть каждую часть тебя.

Его слова вновь заставляют мои мышцы обмякнуть, и я в замешательстве от того, что чувствую легкое головокружение. Он охватывает рукой мою талию, чтобы поддержать меня.

- Знаешь, я могу встать самостоятельно, - говорю я ему, немного раздраженная своей реакцией.

- Поверь мне, я это знаю, - отвечает он, а затем опускает голову к моему лицу.

Прикосновение его губ мягко и нежно. Он покрывает легкими, как касание перышка, поцелуями мой лоб, потом мои щеки. Я закрываю глаза, и он целует меня и в них. Когда он наконец добирается ртом до моих губ, это прикосновение едва ощутимое и дразнящее, одни невесомые касания, не полный контакт. Я стою совершенно неподвижно, в совершенном ужасе и невыносимом возбуждении.

Тогда его рот твердо и решительно опускается на мой, и мое тело реагирует. Мои губы приоткрываются со вздохом. Он принимает это за приглашение и мягко вдвигает в них язык. Одна моя рука прокрадывается вокруг его шеи и притягивает его ко мне, прижимая его к моему телу крепче, ближе. Мои протесты и самоотречение уже исчезли.

Теперь наши поцелуи подпитываются большей страстью; его язык двигается внутри моего рта, и я с удивлением и испугом осознаю, что целую его в ответ, с удивительной, волнующей силой. Его руки двигаются вокруг моей талии и скользят вдоль моих боков, по моим грудям; я издаю стон прямо в его рот, и он слегка перемещает свое тело, поближе к моему.

Он прекращает поцелуй и опускает рот к моей шее, поднимая руки и стягивая вниз воротник моего халата. Он осыпает легкими поцелуями мою шею сбоку, а потом всё мое горло, чуть опустив голову и целуя верхушку шрама, который начинается там. В то же время он двигается, прижавшись ко мне, и я чувствую его, уже твердого, своим животом.

- Картер, - шепчу я. – Господи, пожалуйста…

- Пожалуйста… - повторяет он между поцелуями. – «Пожалуйста» что, Керри?

Я не знаю, как ответить ему; мой разум кружится в водовороте жара и огня, и я представляю себя одной из тех свечей, которые я видела в вестибюле предыдущим вечером – неистово мерцающей.

Он поднимает голову и берет меня за руку, ведя меня к кровати.








Я сажусь на ее край, прислоняя костыль к тумбочке. Картер стоит передо мной, и я внимательно за ним наблюдаю. Я знаю, что это решающий момент. Я могу остановить его сейчас, если захочу, и он знает это. Всё, что мне надо будет сделать – это произнести одно-единственное слово.

Он молча снимает туфли и начинает расстегивать рубашку. Мысль о том, что должно вот-вот произойти, настигает меня со всей силой, и я протягиваю к нему руки, привлекая его к себе, и вновь пылко целую его. Он приседает на корточки передо мной, и я колеблюсь.

- Твоя спина, - говорю я ему, ненадолго отстранившись. – Тебе может быть неудобно.

- Со мной всё отлично, - говорит он и берется за полы халата, который скрывает мое тело от его взора. Он раздвигает лацканы, до муки медленно.

- Свет, - прошу я, ощущая его пристальный взгляд на своей коже. – Выключи свет.

- Я хочу видеть тебя, - возражает он. – Дай мне посмотреть на тебя, Керри.

Первый шрам в ложбинке между моими грудями, и я слышу, как он делает резкий вдох, когда они обе открываются ему. Я отвожу глаза.

- Не надо, - говорит он мне, тихим низким голосом. – Тут нечего прятать. – Он проводит пальцем вдоль розового шрама, прослеживая его неровные очертания. – Эти шрамы – часть того, кто ты есть, часть того, что делает тебя красивой.

Внезапные слезы подступают к моим глазам, и я загоняю их обратно. Взявшись за пояс халата у меня на талии, он развязывает его, давая материи свободно упасть вокруг моих бедер. Он наклоняется вперед, сидя на корточках, и смотрит на меня, его глаза как огонь, обжигая всё, что оказывается на их линии зрения. Моя кожа изнывает по нему, по его прикосновению, и я слепо тянусь к нему, заставляя его придвинуться поближе.

- Иди в постель, - шепчу я, и он делает это.








Тело Картера льнет к моему, его и моя кожа словно тают, сплавляясь вместе. Я пробегаюсь руками по его спине, особенно бережно в том месте, где его собственный шрам, легко ведя по нему кончиками пальцев. Мы оба ранены, Картер и я.

Он прижимается ко мне плотнее, его тело устремляется вниз.

- Пути назад нет, - говорит он мне, и я киваю, едва уловимо. Его рука опускается между моими ногами и трогает меня; я подскакиваю, и ему приходится удерживать мое тело другой рукой.

- О боже, - выдыхаю я, когда его пальцы исследуют меня, пробуют меня.

Он вздыхает, ощутив влагу, и целует меня в подбородок.

И затем это происходит; он вдавливается в меня, по одному мучительному миллиметру за раз, и я закрываю глаза и позволяю восхитительному чувству плыть сквозь мое тело.

- Посмотри на меня, - с трудом произносит он. – Посмотри на нас, Керри. Смотри на то, что ты делаешь со мной.

Я слушаюсь, на одно не ведающее стыда мгновение, и я изумлена тем, что вижу. Его лицо над моим, его тело так близко.

Что-то в моем неотрывном взгляде действует на него. Несмотря на все его намерения не спешить, его тело дергается, и он полностью погружается в меня одним плавным движением. Я вскрикиваю, и его лицо омрачается тревогой.

- Я сделал тебе больно?

Я трясу головой.

- Совсем наоборот. Просто не двигайся пока, - умоляю я. – Я хочу почувствовать это. Тебя.

Он кивает, оба мы упиваемся тем, что сейчас происходит.

Он устраивается внутри меня идеально, уютно и надежно, как если бы я была создана для его тела. Я намеренно сжимаюсь вокруг него, и он издает ворчание, низкий горловой звук.

- Если ты сделаешь это снова, всё закончится слишком быстро, - предостерегает он меня.

Я улыбаюсь, внезапно ощущая себя весело-зловредной и порочной, и, разумеется, я делаю это снова. Его пальцы впиваются в кожу моих предплечий, и он делает несколько коротких, сильных толчков в меня, и я выгибаюсь дугой над матрасом.

- Я тебя предупреждал, - шепчет он прямо мне в ухо, вызывая мурашки у меня на спине и «гусиную кожу» у меня на руках. Теперь он двигается внутри меня, погружаясь, выходя, и мое тело вздымается, чтобы встречать один его толчок за другим.

Его ладони находят мои груди, он сжимает руки в кулаки и проводит костяшками пальцев по моим и так уже чувствительным соскам, и я реагирую – побуждая его двигаться быстрее, и всё это идет по спирали, всё выше, всё быстрее, так быстро. Я чувствую, как напор этой эмоциональной силы и напряжения растет; не из-за одного того, что секс приведет к оргазму, хотя он и часть этого. Главное то, что это не только секс, и я ловлю взгляд Картера, и вижу, что он тоже это чувствует. Что-то другое, что-то важное происходит здесь.

Неожиданно мое сердце начинает выходить из-под контроля, еще больше, чем мое тело, и возникает стремительный приступ паники. Я уже давно узнала, что двое людей могут заниматься сексом без эмоциональной вовлеченности, но один взгляд на лицо Картера и прилив чувств, окатывающий меня, говорят мне, что это не такой случай. Я не смогу уйти от этого утром.

Здесь работает нечто более могущественное, нечто, что заставит одного из нас или обоих сказать в экстазе что-то, о чем мы позднее оба можем пожалеть. В то время как удовольствие в моем теле нарастает, движения Картера делаются быстрее и энергичнее, от чего мое дыхание словно застревает где-то у меня в груди, загнанное в ловушку. Я потерялась в ощущениях, и я слышу стон, низкое стенание, заполняющее комнату; я не уверена, чей это голос.

Я смаргиваю слезы, когда понимаю, что я не только готова, но и хочу дать этому свершиться – тому моменту, когда я буду наиболее уязвима, и я не могу вспомнить, когда в последний раз я позволяла себе разделить это с кем-то. Наши движения становятся бурными, почти животными, и как раз тогда тело Картера ударяет меня снова и снова, как раз так, как нужно, возбуждая меня сверх всякой меры, и я кричу. И потом я кончаю, и плачу, и вцепляюсь в него, вспышки разноцветного пламени горят у меня под веками. Он следует за мной несколькими секундами позже, стонет, уткнувшись мне в шею, повторяя мое имя.

Требуются долгие мгновения, чтобы наши тела успокоились после взрыва. Картер осторожно скатывается с меня и прикасается к моему лицу, к моим губам. Выражение его лица опасно.

Не надо, отчаянно умоляю я его одними глазами. Не надо ничего говорить. Не надо говорить ничего такого, чего ты не подразумеваешь. Не надо говорить ничего такого, чего ты не сможешь взять обратно.

Он пристально смотрит на меня с выражением, которого я никогда еще не видела, и оно пугает меня своей эмоциональной силой. Я переворачиваюсь на бок, и он обнимает меня обеими руками, его дыхание точно легкое дуновение на задней стороне моей шеи и на лопатке.

Я не буду плакать, приказываю я себе. Я не сделаю этого.

Я жду и жду. Дыхание Картера замедляется и становится глубже. Он мягко прижимается губами к моим волосам, как раз перед тем, как засыпает.

Я остаюсь бодрствовать, мои глаза сосредоточены на некоей точке на стене напротив кровати.








Чуть больше часа спустя Картер просыпается, зашевелившись рядом со мной. Он проводит рукой вдоль моего бока, до бедра, к моей ноге.

- Привет, - шепчет он мне на ухо.

Я хочу заговорить, но мое горло сжимается, и я не могу ответить ему.

И потом он медленно начинает всё снова, хотя я всё это время лежу к нему спиной. Он трогает меня, не спеша, сводя меня с ума. В какой-то миг я тянусь к лампе у кровати и выключаю ее, погружая комнату во тьму.

Его прикосновения становятся более страстными, и я наконец не могу больше этого выносить; я поворачиваюсь лицом к нему, и мы снова начинаем заниматься любовью, с изводящей неторопливостью. Он дотрагивается до каждой части меня, до которой может дотянуться в непроглядной черноте, как будто стараясь запечатлеть в памяти очертания моего тела, каждый его изгиб, каждый шрам. Он покрывает нежными поцелуями каждый шрам. Он покрывает нежными поцелуями мои груди, уделяя щедрое внимание каждой, затем передвигается дальше, к моему животу и ниже. Мои пальцы вплетаются в его волосы, удерживая его голову, и я вскидываюсь на кровати, пока он терзает меня своим ртом, и, наконец, снова проникает внутрь меня, так легко.

На этот раз, когда наступает оргазм, я начинаю плакать, и, выкликая его имя, я падаю через край и в забвение.








Картер перевернулся во сне, простыни сползли вокруг его тела до талии. Я стою возле кровати и смотрю на него.

Ошибка, ошибка, кричит мне мой разум, и я устало потираю глаза.

Я включила освещение в ванной и до половины прикрыла дверь, так что в комнату падает тонкая полоска белого света и оставляет всё остальное в темноте. Я перемещалась по комнате молча, как вор, находя каждую из своих вещей, аккуратно складывая их в чемодан. Когда я медленно застегнула его крышку на «молнию», этот звук показался ужасно громким, и я подумала, что разбудила Картера, но он только передвинулся на кровати и продолжил спать.

Я поражена тем фактом, что я жестокая и бессердечная; я и должна была поступить как-то наподобие этого. Я стыжусь самой себя, но сейчас ничего не могу с этим поделать.

Я могу представить всё, что он сказал бы, если бы проснулся и увидел меня прямо сейчас, и мысль об этих словах раздирает меня изнутри.

Я тихо выскальзываю из номера, таща за собой свой чемодан на колесиках, тяжело опираясь на костыль. Я пробираюсь по тускло освещенному коридору, чувствуя вес своего сердца, как камень.








In my dreams I'm dying all the time
As I wake its kaleidoscopic mind
I never meant to hurt you
I never meant to lie
So this is goodbye
This is goodbye
Tell the truth you never wanted me
Tell me
In my dreams I'm jealous all the time
As I wake I'm going out of my mind
Going out of my mind

В моих снах я постоянно умираю
Когда я пробуждаю калейдоскопический разум
Я никогда не хотела причинить тебе боль
Я никогда не хотела лгать
Так что это прощание
Это прощание
Скажи правду – ты никогда не хотел меня
Скажи мне
В моих снах я постоянно ревную
Когда я просыпаюсь, я схожу с ума
Схожу с ума

Отрывок из песни «Porcelain» («Фарфор») группы Moby








К счастью, в самолете пусто. Одно из преимуществ ночного рейса, прибывающего рано утром.

Я сижу одна в ряду из трех кресел, мое лицо повернуто к иллюминатору, когда самолет отрывается от земли. Я наблюдаю, как огни Атланты становятся меньше и меньше, пока не превращаются в крошечные точки, не больше булавочных уколов, сверкающие в темноте. Один из этих огоньков – Картера, включившего лампу на тумбочке и обнаружившего мое отсутствие, то, что я не оставила никакой записки, никакой информации.

После того, как загорается сигнал, разрешающий отстегнуть ремни, я осторожно иду по проходу в заднюю часть самолета, где захожу в крошечный туалет, запирая за собой дверь.

Я внимательно смотрю на свое отражение в зеркале. Я не могу узнать ту женщину, которая смотрит оттуда на меня.

Я по-прежнему могу ощутить его запах на своей коже; словно наши занятия любовью проникли мне в поры. Я могу ощутить запах Картера, и свой собственный, и безошибочный аромат страсти, сочетающиеся с запахом моих собственных страхов, сомнений и неуверенности.

Я упираюсь ладонями в маленькую хромированную раковину и наконец-то позволяю себе сломаться и зарыдать.



Перейти к ПЯТОЙ ГЛАВЕ



НАВЕРХ