- Я тут подумал о том, чтобы отправиться сегодня на поиски квартиры, - заявляет Картер, с места в карьер, как только входит в кухню этим утром.

Я смотрю на него и вздергиваю бровь, не зная, что ответить на это. Было время, когда я приветствовала бы его возращение сюда, в мой подвал. Но теперь я не могу этого сделать.

- Я жил с Гаммой с тех самых пор, как уехал отсюда, но начинаю думать, что собственное отдельное жилье – это не такая уж плохая идея, - продолжает он.

Я киваю и отпиваю глоток кофе, который только что приготовила. Он горячий и крепкий и стекает вниз по моему горлу как жидкий огонь. Я рада этой боли.

- С тобой всё в порядке? – спрашивает Картер. – Ты что-то притихла.

- Просто устала.

- Нам не удалось толком поспать, - говорит он, выражение его лица напоминает мне о той страсти, которую мы разделили в середине ночи и снова, рано поутру. – Я удивился, что ты уже проснулась, когда я встал. – Он всовывает ломтик хлеба в хромированный тостер.

Я не хочу говорить ему, что причина, по которой я спозаранку встала, приняла душ и оделась – это терзающие меня размышления о флаконе викодина, который я нашла у него в кармане сегодня утром, и о пропавшей таблетке из этого флакона.

Я делаю еще один глоток обжигающего кофе, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

- Спасибо за то, что прибрался на кухне, - говорю я ему, пытаясь сменить тему.

- Там было множество мелких осколков стекла, - отзывается он. – Я не хотел, чтобы кто-то из нас порезался.

Я делаю паузу, стараясь подобрать слова очень тщательно и осторожно.

- Викодин… я не знаю, что с ним случилось. Ты видел его, когда прибирался?

Поджаренный хлеб выскакивает из тостера, и Картера кладет его на тарелку, не намазывая ни маслом, ни джемом, точь-в-точь так, как он всегда раньше готовил себе тосты.

- Да. Я собирался избавиться от него – для тебя. – Он ловит мой взгляд. – Конечно, если ты хочешь, чтобы я это сделал. Может быть, мне следовало оставить такое решение за тобой.

- Нет, - говорю я ему, настолько непринужденно, насколько возможно. – Я думаю, это хорошая мысль – избавиться от него.

По его лицу проходит улыбка, и он откусывает кусочек тоста.

- Я рад. Я просто подумал, ну, знаешь, незачем держать его здесь, на тот случай, если снова возникнет искушение.

- А как насчет тебя? – спрашиваю я, пожалев о вопросе сразу же, едва он вырывается у меня изо рта.

- Что ты имеешь в виду? – спрашивает он, с излишней поспешностью.

- Я не хочу, чтобы ты тоже подвергался искушению, - говорю я ему без обиняков.

Ну, признай же это, и всё, умоляю я его молча. Скажи мне, что ты взял эту таблетку. Не лги мне.

Он прислоняется к разделочному столу, держа тарелку в руке.

- Я не испытываю искушения, - отвечает он твердо. – Я уже знаю, что это может сделать со мной. Я не хочу оступиться. – Внезапная вина окрашивает румянцем его лицо, и на мгновение я думаю, что он намеревается признаться. Я охватываю свою кружку ладонями, жар просачивается в пальцы через кожу. Но Картер не делает того, чего я ждала.

- Извини… я не имел в виду, что ты снова вернулась к этой привычке…

Я качаю головой.

- Всё нормально, Картер.

Что я на самом деле хочу сказать, так это: скажи мне, Картер, ты и вправду собираешься избавиться от них, или ты собираешься приберечь их на черный день?

Вместо этого я не говорю ничего.

- Что мы будем делать? – спрашивает он, и я взглядываю на него, испуганная.

- С чем?

- С работой. Ты возвращаешься туда послезавтра, и я тоже.

Я напрягаюсь; я не задумывалась об этом – пока еще нет.

- Мы ничего не должны делать.

- Так, значит, мы сохраним это… - он колеблется, - между нами?

- Да, - отвечаю я твердо. – Было бы ужасно дурно, если бы кто-нибудь узнал… Поскольку я – заведующая приемным и твой начальник…

Он кивает.

- Знаешь, как бы мне это ни было неприятно, но я знаю, что ты права. Я не хочу, чтобы кто-то из нас попал в беду. И кто знает, это может быть забавным. Хранить секрет, я хочу сказать. Я могу сохранить секрет.

У меня в горле образуется комок. О да, Картер, ты умеешь хранить секрет. Ты безусловно умеешь. Я едва могу смотреть на него.

- Ты не хочешь… ну, я не знаю, отправиться вместе со мной поискать мне квартиру? Я понимаю, это не самое захватывающее занятие для выходного дня, но я подумал…

- Вообще-то у меня куча бумажной работы, которой надо заняться, - лгу я. – Бюджетные отчеты для Романо.

Он кивает и доканчивает свой тост.

- Я могу зайти к тебе попозже?

Его явно начинает сбивать с толку мое отсутствие энтузиазма. Я не представляю, что делать – если я скажу ему «нет», у него возникнут подозрения, и он примется гадать, почему я так настойчиво стараюсь оттолкнуть его, а это, скорее всего, заставит его попытаться приблизиться ко мне. Но я не могу сказать ему «да» – я не могу притворяться, что всё отлично, когда это определенно не так. Или могу?

- Разумеется, - говорю я ему, стараясь принудить себя выглядеть и говорить так, как будто всё в норме. – Просто позвони мне, когда закончишь.

Он поворачивается к раковине и споласкивает под краном свою тарелку, а потом ставит ее в сушилку. Потом он снова смотрит на меня, с задумчивым выражением на лице.

- Может быть, я слишком сильно давил на тебя прошлой ночью, Керри. Рассказывая тебе, что я чувствую… заставляя тебя сделать попытку признаться мне, что ты чувствуешь то же самое. Извини меня за это. Я хочу, чтобы ты не торопилась, не подгоняла себя, убедилась, что тебе удобно в этой ситуации. Я действительно люблю тебя, но я больше не буду тебя подталкивать и давить на тебя. Извини меня.

Он выглядит таким искренним, что я ощущаю ноющую боль в груди.

Я отчаянно хочу, чтобы всё было просто. Я слегка качаю головой.

- Не беспокойся об этом.

- Ладно, - говорит он мне и пересекает комнату. Он наклоняется поцеловать меня, и я разрешаю ему это. Я не могу заставить себя поцеловать его в ответ. Он отодвигается, в глазах у него озабоченность.

- Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

- Я же сказала тебе, всё отлично. Просто я немного рассеянна. Так всегда бывает, когда я беру отпуск и приходится начинать думать о возвращении. – Мои слова текут гладко, как мед, как яд.

- Тогда я позвоню тебе попозже, - говорит он мне и нежно дотрагивается до моей руки, выходя из комнаты. Я жду, прислушиваясь к звуку закрывающейся входной двери, а потом к звуку его заводящегося джипа. Я всё еще могу ощутить прикосновение его руки сквозь всю одежду, которая на мне надета. Я еще долго стою у стола после того, как он уехал, в каком-то оцепенении, гадая, как поступить дальше.

Я в результате решаю, как поступить. Само собой, у меня очень маленький выбор.

Когда он звонит – а он и правда это делает – я позволяю включиться автоответчику. Я уже предвижу, как будет искушать меня его голос, поэтому поворачиваю регулятор громкости так, чтобы всё, что я смогу расслышать – это звук включившегося механизма, когда он записывает сообщение, перематывает пленку, останавливается. Постепенно я обнаруживаю, что мне придется отключить и звонок у телефона, поскольку он звонит снова и снова весь вечер. Мигающий красный огонек обжигает мне глаза, пока сообщения накапливаются на пленке.

Когда поздно вечером Картер приезжает, я уже погасила все огни в доме. Он звонит в дверь дважды. Потом стучит – громко.

- Керри! – зовет он сквозь толстую деревянную дверь.

Он стучит снова, на этот раз громче, настойчивее, еще раз называя меня по имени.

Не сдавайся, говорю я себе, и поэтому остаюсь там, где я есть, на диване, в темноте моего собственного дома, обняв себя руками, стараясь отгородиться от его стука, от его голоса.

- Черт возьми, - слышу я, как он ругается. Я хочу открыть ему дверь, впустить его, всё прояснить, но я не могу. Я должна быть сильной, я должна не терять голову и взять себя в руки, перед тем как вернусь на работу, и это – единственный способ, который мне доступен. Новое противостояние с ним только сделает всё еще тяжелее.

Он еще один, последний раз разочарованно ударяет в мою дверь, прежде чем уйти. Звук мотора его джипа так громок на тихой улице.

Наконец я встаю с дивана и медленно пробираюсь по затемненному дому в сторону постели.

- Доброе утро, доктор Уивер, - говорит мне Рэнди, когда я появляюсь в приемном. Я захожу за стойку регистратуры и проверяю доску.

- У нас всё спокойно? – спрашиваю я у нее, и она кивает.

- Поступила массовая автотравма из-за пьяного водителя, но сейчас всё под контролем.

Входит Лука, он выглядит утомленным.

- Привет, Керри.

- Привет, - говорю я ему, направляясь к ординаторской. – Тяжелая ночь?

Он идет вместе со мной в ординаторскую и кивает.

- На скоростном шоссе было массовое столкновение. Поразительно, как один пьяный может быть ответственен за столько повреждений. – Я достаю свой стетоскоп и бейдж из шкафчика. – Мы потеряли одного, троих отправили в хирургию, а водителя обработали и отпустили на попечение полиции.

- У него не было никаких травм? – спрашиваю я недоверчиво.

- Несколько порезов и царапин. Такое правосудие ужасно.

Я уже хочу ответить ему, когда дверь ординаторской открывается и входит Картер. Я быстро смотрю на него, а потом отвожу взгляд.

- Тебе следует пойти домой и немного поспать, Лука, - советую я ему и иду к выходу из ординаторской, проскользнув мимо Картера, пока он роется в своем шкафчике.

Он нагоняет меня в коридоре.

- Где ты была прошлым вечером? Я звонил… я приехал…

- У меня была страшная головная боль, - лгу я ему. – Я выдернула из розетки телефон и рано легла спать.

- Привет, Картер, с возвращением, - слышим мы оба, прежде чем наш разговор может продолжиться дальше. Я поднимаю глаза на Марка Грина. Картер кажется слегка смущенным от этого внимания и чуть пригибает голову.

- Спасибо, - говорит он.

- Ты чувствуешь себя готовым к работе, как я понял? – осторожно спрашивает Марк, ни словом не упоминая о наркотиках, или зависимости, или реабилитации здесь, в коридоре.

- Я чувствую себя прекрасно, - отвечает ему Картер, и его голос звучит уверенно. – Я признателен за второй шанс.

- Ты часть приемного, Картер. Мы тут зависим от тебя. И я знаю, что все рады твоему возвращению.

- А как насчет вас, доктор Уивер? – спрашивает Картер, и Марк бросает на меня мимолетный взгляд. – Вы тоже рады моему возвращению?

Не делай этого, приказываю я ему одними глазами. Я сглатываю комок в горле, отгоняя исподволь подступающую нервозность.

- Да, Картер, я рада, - удается мне произнести.

- Доктор Грин, вас к телефону, - зовет Рэнди из регистратуры.

- Я сейчас подойду, - откликается он, потрепав Картера по плечу. – Ты выглядишь немного усталым, Картер.

- Мало спал последние несколько ночей, - отвечает Картер, в его тоне звучит многозначительный намек, когда он смотрит на меня. Я посылаю ему предупреждающий взгляд. – Думаю, я просто немного нервничал из-за возвращения.

- Если тебе что-нибудь понадобится…

- Я обязательно обращусь к вам или к доктору Уивер. Спасибо, - заканчивает он, и Марк кивает, а затем направляется назад в регистратуру.

- Ты вступаешь на опасный путь, Картер, - предостерегаю я его. – Это игра с огнем.

Он смотрит как сама невинность.

- Я не сказал ничего инкриминирующего... – Он делает паузу, а затем произносит слегка подчеркнуто:

- Доктор Уивер.

- Позаботься о том, чтобы и впредь не сказать ничего такого, - говорю я ему, понизив голос.

- Ты старалась избегать меня прошлым вечером, - говорит он, точно с той же громкостью, что и я.

- Здесь не место, Картер… - начинаю я, но он прерывает меня и оглядывает с заговорщическим видом.

- О, ну ладно. Мы поговорим попозже, - говорит он, и я слегка качаю головой.

- У меня есть работа, - напоминаю я ему и направляюсь к двери ординаторской, сознавая, что его глаза наблюдают за мной.

В ординаторской я пересматриваю расписание дежурств. Это единственный способ, и всё должно быть сделано без промедления. Если я начну колебаться, то никогда не сумею сделать этого.

Я перераспределяю мои собственные смены так, чтобы быть свободной каждый раз, когда Картер работает, и наоборот. Я тяжело вздыхаю, когда откладываю ручку, зная, что он, самое меньшее, захочет получить объяснение, а самое большее – разозлится. Но я должна это сделать. Я должна соблюдать дистанцию.

- Керри.

Я поднимаю глаза и вижу хмурое лицо Роберта Романо. Господи, это последнее, что мне сегодня нужно.

- Здравствуй, Роберт.

- Я заметил, что ты была в отпуске на прошлой неделе?

- Да, - говорю я ровно.

- Ты наслаждаешься тем, чтобы хранить секреты, Керри? – спрашивает он, и я напрягаюсь, немедля встревожившись относительно того, что именно ему известно. – Мне кажется, есть что-то, что ты забыла сообщить мне.

Я поднимаю бровь, стараясь выглядеть невинно.

- И что бы это могло быть?

- Маленькая поездка Джона Картера в Атланту. Насколько я помню, ты говорила, что он в отпуске по болезни. Я и не знал, что это был месяц в палате с мягкими стенами подальше от шкафа с наркотиками.

Мои плечи обмякают. Мне следовало бы знать... Невозможно было бы вечно держать это в тайне от него.

- Он прошел реабилитацию от наркозависимости, Роберт, - поправляю я его, мой голос резок. – Палаты с мягкими стенами вышли из употребления в семидесятых.

- Неважно, - пожимает он плечами с презрительным видом, подходя к столу с кофеваркой и наливая себе чашку кофе. – Кому выставили счет за этот его маленький отпуск?

Я делаю вдох, потом перевожу дыхание. Спокойнее, говорю я себе. Постарайся не вспылить. Не подначивай его.

- Пребывание Картера в Атланте было оплачено его семьей. Окружная не несет финансовой ответственности за это.

В основном это правда. Мы действительно подергали за кое-какие ниточки, чтобы поместить его в тот центр, и за билет на самолет действительно заплатили мы, или, скорее, я – но этого никто не знает. Насколько известно Марку Грину и Онспо, деньги на билет поступили из бюджета нашего отделения.

- Многие сотрудники приемного были вовлечены в то, чтобы сохранить это в тайне от меня, - говорит Романо. – Вообще-то я считаю, что было принято преднамеренное решение оставить меня в неведении. И принято тобой, если я не ошибаюсь.

- Я не думаю, что что-то было сделано преднамеренно, Роберт, - как ни в чем не бывало лгу я, стараясь утихомирить его растущий гнев. – Мне не казалось, что было необходимо…

- Это безусловно было необходимо, Керри. Я – главный врач, - рявкает он.

- А я – начальник приемного отделения, - парирую я, не давая ему закончить. – И я считаю, что поскольку я занимаю этот пост, то это позволяет мне принимать определенные решения, касающиеся персонала приемного. В случае с Картером я приняла решение, которое, как я подумала, было наилучшим в тот момент.

На его лице появляется гримаса отвращения.

- Мы и раньше с этим сталкивались, Керри, и ты знаешь, что я не всегда доверял решениям, которые ты принимала в последнее время.

Я вспоминаю про Энджи, ту умственно отсталую рыжеволосую девушку, которой я поставила центральный катетер – вопреки его «мнению» – и это вызывает у меня короткую вспышку гнева.

- Ты, несомненно, имеешь право на собственное мнение, Роберт. Но я придерживаюсь тех решений, которые приняла, и отстаиваю их. – Мой голос остается спокойным. – Это касается всех решений.

Он пристально смотрит на меня, наверняка стараясь смутить этим взглядом, и я не уверена, пытается ли он решить, что сказать дальше, или у него попросту закончилось всё то, что он мог высказать. В конце концов он слегка закатывает глаза и делает глоток из своей кружки.

- Так, значит, нашему другу Картеру теперь намного лучше? – спрашивает он.

Если бы я вела эту беседу с кем-то, кому я доверяю, мой ответ, вероятно, был бы иным. Но в моей жизни осталось так мало людей, которым я могу довериться в данную минуту, и Роберт Романо определенно не один из них.

- С ним всё отлично.

- На будущее, Керри, я думаю, будет разумно, чтобы ты держала меня в курсе любых ситуаций, которые возникают здесь у вас внизу с персоналом приемного.

- Это приказ, Роберт? – отрывисто спрашиваю я его. Я ни от кого не принимаю приказов, и менее всего от этого маленького проныры.

- Ты можешь интерпретировать это любым способом, каким захочешь, - говорит он и направляется было к ординаторской, но наталкивается по дороге на Картера. – А, доктор Картер. Такой весь из себя завязавший и не употребляющий – теперь, когда вы возвратились из Атланты?

Картер переводит взгляд с Романо на меня, затем снова на Романо, его лицо исполнено неуверенности. Романо хихикает, и, прежде чем Картер успевает ответить, хлопает его по спине немножко слишком сильно и уходит.

- Вот ублюдок, - бормочу я себе под нос.

- Я не думал, что он знал, - говорит Картер.

- И я тоже.

Картер присаживается к столу напротив меня.

- Чем ты занимаешься? – спрашивает он и вытаскивает расписание из моих рук. Он проглядывает его, потом смотрит на меня. – Какого черта ты делаешь? – спрашивает он опять, на этот раз заметно расстроенный.

Малик просовывает голову в ординаторскую.

- «Скорая» везет жертву огнестрельного ранения. – Он уже оделся в одноразовый халат.

- Когда они будут? – спрашиваю я.

- Уже на входе.

- В первую травму, - говорю я Малику и забираю расписание у Картера.

- Керри… - начинает Картер, наполовину рассерженный, наполовину испуганный смыслом моих поступков.

- Мы поговорим об этом позже, - говорю я ему и ухожу из комнаты. Правда заключается в том, что я не хочу говорить об этом. Ни сейчас. Ни когда-либо позднее.

Остаток дня я успешно избегаю Картера. День сегодня выдался суматошный, и я позаботилась о том, чтобы у него всегда были пациенты, которыми нужно заняться, никакого свободного времени, и для себя я делаю то же самое. Позднее я, улучив минуту, иду в ординаторскую, чтобы наскоро выпить чашку кофе, и невольно проклинаю его жуткий вкус.

Входит Халей, она кажется раздраженной.

- Кофе? – спрашиваю я ее, и она кивает. Я наливаю ей чашку.

- Это девчонка сводит меня с ума, - замечает она.

- Кто?

- Эбби Локхарт. Она не самый мой любимый человек на свете, но сегодня, клянусь, она истрепала мне все нервы. Она целый день что-то бормочет сама себе.

И тут Эбби собственной персоной заходит в ординаторскую, выглядя виноватой, когда она быстро смотрит на Халей и потом на меня. Я не знаю, чье присутствие заставляет ее больше дергаться – Халей или мое. Хотя она явно знает, что преуспела-таки в том, чтобы донять Халей. А это – такое, чего я даже себе не пожелала бы.

- Извините, - ворчливо говорит Халей, проходя мимо Эбби и покидая ординаторскую.

- Всё в порядке? – спрашиваю я Эбби.

Она нервно качает головой, но я вижу, что она не убеждена в этом.

- Вы не видели где-нибудь поблизости доктора Грина? Мне надо поговорить с ним кое о чем.

- Я думаю, он в третьей смотровой, - отвечаю я ей. Она благодарно кивает и, приопустив голову, выскальзывает как мышка из ординаторской, оставляя меня в одиночестве.

Это первый момент за много часов, когда у меня есть возможность отдышаться, не говоря уже о том, чтобы подумать. Моя нога ноет; я направляюсь к своему шкафчику и беру несколько таблеток тайленола, которые и проглатываю с остатками моего кофе. Ну же, подействуй поскорее, молюсь я. Пожалуйста. Для лучшей опоры я прислоняюсь к столу с кофеваркой, перенося на минуту вес с больной ноги на здоровую.

Я глотаю то, что еще осталось от кофе. Когда-нибудь мы обязательно заведем новую кофеварку, и хорошую, говорю я себе.

Входит Картер. Я готовлюсь к новому раунду неприятных вопросов. Мне нужно только продержаться сегодняшний день, напоминаю я себе. После этого расписание разлучит нас, разлучит меня с его вопросами, с его внимательным взглядом.

- Я уже давно тебя ищу, - объявляет он.

- У меня были пациенты, Картер. Сегодня по-настоящему напряженный день.

- Нам надо поговорить.

- Не здесь.

Он делает шаг, приближаясь ко мне, и я вижу, что он выглядит усталым, почти оглушенным.

- Ты специально избегаешь меня весь день, Керри, и я хочу знать почему.

- Мы уже обсуждали это, Картер. Я не хочу нести это, - я указываю на него и на себя, - на работу.

- Я думал, мы собираемся хранить это в секрете. Я не понял, что ты собираешься прикидываться, будто я вообще не существую. – Он делает еще один шаг, еще ближе ко мне, и я ощущаю его запах. Из-за этого у меня внезапно кружится голова от желания, но мне как-то удается устоять на ногах и сдержаться, хотя он слишком близко, слишком близко для общественного места, такого, как это. Кто угодно может войти сюда. Кто угодно, в любой момент.

- Мне не хватает тебя, - тихо бормочет он. – Мне не хватает прикосновений к тебе.

Я уже встревожена, а тоска и желание в его голосе только ухудшают дело, посылая волну возбуждения вниз по моему позвоночнику. Я делаю глубокий вдох, стараясь выровнять дыхание.

- Картер…

- Это из-за викодина, да? Ты из-за этого огорчилась?

Возбуждение мгновенно, точно по щелчку выключателя, превращается в холодный ужас.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты огорчилась, потому что я взял викодин, чтобы избавиться от него за тебя? Ты огорчилась, потому что я каким-то образом преступил границы?

Я трясу головой, чувствуя подступающие слезы, и сердито загоняю их обратно.

- Ты уверена, что дело не в этом? Просто ты была так… расстроена тем вечером. И я забеспокоился. Я не хотел, чтобы таблетки были где-то рядом с тобой, искушая тебя. Я подумал, что поступаю правильно. Извини, если это не так.

Я опускаю взгляд, подальше от его глаз.

Дверь ординаторской открывается, и входит Марк. Картер стремительно отступает от меня.

- Привет, Картер. Ты не будешь против, если Керри и я…

- Конечно, никаких проблем. – Он смотрит на меня мельком, но со значением, и уходит.

Я опускаюсь на диван, у меня голова идет кругом. Почему я не могу просто взять и поговорить с Картером об этом? Может быть, этому есть объяснение. Может быть, он не брал ту таблетку. Может быть…

Марк садится рядом со мной.

- Возможно, у нас небольшая проблема.

- Романо? – спрашиваю я, и Марк смотрит на меня непонимающе. Я посвящаю его в беседу, которая ранее состоялась у меня с Романо, и Марк стонет.

- Я понятия не имею, как он узнал. Единственные, кто был в курсе того, что мы сделали для Картера – это Бентон, Онспо и Чен, и я знаю, что это не Питер. Он никогда не ладил с Романо. И я не могу себе представить, чтобы это был Онспо.

- Значит, это должна быть Деб, - предполагаю я.

Марк кивает.

- Я поговорю с ней. Но я не это хотел с тобой обсудить. Я только что разговаривал с Эбби. Она изрядно встревожена.

- Я и сама это видела несколько минут тому назад. Что происходит?

- Оказывается, из аптеки пропали кое-какие наркотики.

Стоит мне услышать эти слова, и мое сердце тяжело падает куда-то в живот, будто камень. Картер всего один день как вернулся. Один день.

Марк ловит выражение моего лица – мы, несомненно, думаем об одном и том же.

- Она подумывала о том, чтобы пойти прямо к Картеру, но сочла, что он до сих пор обозлен на нее. И она колебалась, пойти ли к кому-то из нас, поскольку именно это случилось в прошлый раз. Она не хочет, чтобы он думал, что она действует у него за спиной. Но она обеспокоена.

- Что пропало?

- Десять таблеток дарвосета.

Молчание, установившееся между нами, очень неловкое.

- Я хотел дать тебе знать, что происходит. Я собираюсь проверить это, посмотрим, что я смогу обнаружить, - говорит мне Марк.

Я устало киваю.

- Послушай, Керри, мы не знаем, был ли это Картер. Я не думаю, что Картер сделал бы что-то в этом роде в первый же день по возвращении. И он больше не употребляет наркотики, или так он говорит, верно?

Я не отвечаю ему. Мне хочется, чтобы я могла рассказать ему о викодине, о том, почему я так боюсь. Но я не могу – это потянуло бы за собой чрезмерно много сопутствующих деталей, а я не хочу, чтобы он знал о них. И я не могу позволить себе настолько открыться ему.

Все мои страхи наваливаются на меня в этот миг с сокрушительной силой. Я думаю о том, что я начальник Картера, что мы спали вместе, причем не однажды, но много раз. Я думаю о пропавшем викодине, о лице Картера, о том, как искренне звучал его голос. Я думаю о том, насколько сильно хочу поверить, что он говорит мне правду, но что я мечусь от одного вывода к другому со скоростью ударов сердца. Я думаю о его глазах, которые видела всего несколько минут назад, о том, что они выглядели сонными, почти как если бы он принял какие-то наркосодержащие обезболивающие, из-за которых они стали такими.

Несколько слезинок выскальзывает из уголков моих глаз, и я, сняв очки, вытираю их.

- С тобой всё в порядке? – озабоченно спрашивает Марк.

- Со мной всё прекрасно, я только устала, Марк. Устала.

- И ты, и Картер – оба, - замечает он, и, разумеется, это делает всё еще хуже.

Марк выглядит сбитым с толку, прямо-таки ошарашенным моими слезами и неловко поглаживает меня по руке.

- Дела не могу обстоять настолько плохо, - говорит он мне.

Я горько смеюсь.

- Ты и половины не знаешь.

Его глаза изучают мое лицо. Он колеблется на мгновение.

- Хочешь поговорить об этом? – спрашивает он наконец.

Господи, это было бы так чудесно – поговорить с кем-то, дать выход чему-то из этого, позволить себе освободить свое сердце и свой разум, пусть даже совсем ненадолго.

Но я качаю головой.

- Тут нет ничего такого, с чем я не могу справиться, - говорю я ему, стирая оставшиеся слезы и вставая. – Давай-ка доберемся до сути всей этой истории с дарвосетом.

Марк выглядит задумчивым.

- Ты знаешь, Керри… если ты всё же захочешь поговорить… - он делает паузу. – Я охотно тебя выслушаю.

Я оцениваю это предложение. У нас с Марком бывали разногласия на протяжении многих лет, но мы проработали вместе уже достаточно долго, чтобы быть в состоянии прийти к чему-то вроде перемирия. У нас у обоих есть различия во взглядах, в стиле работы. Мы уже поняли, что должны просто соглашаться или не соглашаться друг с другом, и решать возникающие проблемы. Мы никогда не бывали близкими друзьями; никогда не поверяли друг другу личные секреты.

Его предложение – это, вероятно, самая добрая вещь, какую он когда-либо делал для меня.

Я улыбаюсь ему с благодарностью. Хотя я и не чувствую себя намного лучше, по крайней мере мне на миг становится чуточку полегче.

- Спасибо.

Марк и я выходим из ординаторской. Когда дверь захлопывается за мной, я бросаю взгляд на регистратуру, и мои глаза падают на Картера, который только наполовину слушает что-то, что говорит Рэнди. Его глаза встречаются с моими, и он выглядит встревоженным, виноватым – даже испуганным. Я тяжело сглатываю и иду к нему.