Мистер Тэйт протягивал два билета, улыбаясь Луке.

- Что-то мне подсказывает, что в оперу сегодня я не попаду, доктор Ковач. Берите!

– Мне, правда, неудобно, - ответил Лука, глядя на билеты. «Риголетто», не то, чтобы это была его любимая опера, но в оперном театре Сивик он еще не был. Он пару раз проезжал мимо, но возможности посетить концерт у него еще не было. Сегодня вечером, кстати, он был свободен и никаких планов, кроме как провести время со своей австралийской овчаркой по кличке Вал, у него не было.

– Ну что вы, доктор Ковач! Вы спасли мне жизнь!

– Я оказал вам первую помощь в электричке, сэр. Любой мог сделать это.

Во время своего обеденного перерыва Лука решил съездить в банк. Пока он ехал на электричке он попытался в уме проверить свои счета, но от математики у него всегда начинала болеть голова. Да и не тратил он тех денег, что зарабатывал, кроме как на абсолютно необходимые вещи – еда, одежда, арендная плата…

Собственно особых причин для посещения банка не было, но он решил съездить почти через весь город. Когда ехал обратно, он уже опаздывал на десять минут, и чувствовал, что Керри ему голову оторвет за медлительность, и тут он увидел мистера Тейта. Мужчина, одетый в дорогой костюм от Армани, вдруг упал, и Лука доставил его в приемное отделение Окружной больницы. Несколько минут в смотровой и мистера Тейта направили на обследование, и поэтому он предлагал сейчас Луке билеты. А его оставляли на ночь в больнице для наблюдения.

– Да, но это сделали именно вы. Я мог бы умереть! Так что берите! Я хотел пойти вместе с женой, но она уже на пути сюда и, зная ее, она просидит всю ночь здесь, не отходя от меня ни на минуту. Пожалуйста, позвольте мне отблагодарить вас. Берите.

Он снова протянул билеты, и Лука, вздохнув, взял их. Он не был в опере сто лет, последний раз на «Травиате» в Париже.

- Спасибо, мистер Тейт.

– У вас необычный акцент, откуда вы, док?

- Из Хорватии.

– Правда? Моя жена обожает Хорватию. Она клянется, что Дубровник и старый Загреб – самые красивые города в Европе. Красивее даже чем Рим или Париж…

Лука лишь пожал плечами, убирая билеты в карман рубашки. Лидия принесла карту и Лука, просмотрев ее, подписал.

– Спасибо, мистер Тейт. Вечер в опере – это хорошая идея.

- Музыка лечит душу, - ответил Тейт. – И к тому же эта труппа – одна из лучших.

«Ну, тогда возможно, я там хотя бы не засну», - подумал Лука, наблюдая за тем, как мистера Тейта увозят. – «Я проспал почти всю Травиату, но тогда я был голодным студентом, работающим круглые сутки».

Возвращаясь к регистратуре, он снова встретился с Картером. Молодой врач поднялся и подошел к своему коллеге.

- Доктор Ковач?

Картер всегда чувствовал себя неловко рядом с Лукой. Он был таким величественным. Даже Дэйв называл его «сэр». Он слышал что-то о том, что в Хорватии Лука пережил тяжелые времена, поэтому всегда говорил с ним очень осторожно.

- Да?

– Мне надо кое о чем с Вами поговорить. О том, что беспокоит меня.

- И о чем же?

– Частью моей терапии и восстановления является… эмм… просить прощение у людей, с которыми я работаю, за мое поведение.

Лука попытался вспомнить, что такого сделал Картер и рассмеялся.

- Если я правильно помню, ты не следовал стандартным процедурам, - сказал он с вежливой улыбкой. – Но я вряд ли тот человек, с которым стóит говорить о точном следовании протоколу.

– Да, я слышал о перестрелке в школе, - Картер снова занервничал. Он увидел Питера Бентона, приближающегося к ним. Плохой знак.

– Да, я уверен, что тебе уже все рассказали. Все что я могу сказать тебе, Картер, ты, наверное, слышал уже тысячу раз, но это правда. Ты можешь жить только в настоящем времени. Вчера уже закончилось и прошло. Завтра может вообще не наступить. Сегодня – это все, что у нас есть.

– Да…, но иногда это очень трудно.

Лука вздохнул, увидев приближающегося Бентона. Внутренне он уже подготовился к встрече с ним.

– Бывает страшно, Джон, но я знаю, что ты сможешь. Мы все с тобой. Если тебе нужна какая-то помощь, нужно поговорить, знай, я всегда рядом. Ты же знаешь, я почти живу здесь, - улыбнулся он.

Картер улыбнулся с облегчением. Питер Бентон был не прав насчет Луки. Ковач был прекрасным человеком и хорошим другом.

- Спасибо, доктор Ковач.

– Кто вызывал меня? – спросил Питер, игнорируя Луку.

– Не я, - ответил Лука и отошел.

– Ты вызвал меня? – спросил Питер, глядя на Картера, который только покачал головой. Ему вспомнилось, что однажды Дэннис Гэнт сказал о Бентоне: «Он настоящий придурок». Иногда это действительно было так. Как бы ни уважал Картер своего учителя, он не мог отрицать, что иногда Питер Бентон раздражал как никто другой. Даже слишком часто.

– Тогда в чем проблема? – Спросил Питер, наблюдая за Ковачем.

– Доктор Бентон, вы слышали когда-нибудь о таком термине как «отбрасывать тень»?

– Нет, а что?

– Иногда вы видите в другом человеке что-то, что вам не нравится в нем и… в самом себе. И вы «отбрасываете свою тень» на этого человека, чтобы уничтожить эту черту характера. Вы в некотором смысле «убиваете» этого человека, и вы чувствуете, что и в себе вы эту черту тоже убили.

– О чем ты говоришь, Картер? – раздраженно спросил Бентон.

– Вы так обращаетесь с доктором Ковачем. Вы говорите, что он необъективный, но… - Картер глубоко вздохнул и ринулся в атаку. – Вы не можете отрицать, что сами часто не видите пациента, которого лечите. Вы видите только болезнь, а не человека. Никто не идеален, доктор Бентон. И все совершают ошибки…, как я, например. – Он опустил глаза вниз. – Разве одна ошибка стоит другой? Разве его ошибки хуже моих? Или Ваших? – Он снова поднял глаза, чтобы смело встретить взгляд Бентона.

Питер несколько мгновений смотрел на своего бывшего студента, а затем молча развернулся и ушел.

Керри вошла в ординаторскую и была поражена, когда увидела переодевающегося Луку. Она замерла, наблюдая за ним. Он стоял к ней спиной, и она не могла не увидеть его шрамы. Его спину перечеркивало несколько длинных, изломанных шрамов. Но больше всего ее поразила его худоба.

Он надел другую рубашку, и все еще не замечая ее, развернулся.

- Лука, - сказала она, молясь о том, чтобы ее лицо не заливал румянец. И чтобы она не стояла как дура с открытым ртом. Эти шрамы – они нисколько не умаляли его красоту. На самом деле, в некотором смысле, они спустили его с небес на землю, сделали в представлении Керри живым человеком, а не полубогом. Раньше она едва осознавала, через что он прошел. Сейчас все стало по-другому. Небольшая часть тайны открылась ей, и она старалась ее понять.

– Я не знал, что ты здесь, - просто сказал Лука.

– Я забыла накричать на тебя за то, что ты поздно пришел со своего перерыва, - улыбнулась она.

– Полагаю, ты вычтешь из моей зарплаты? – ухмыльнулся он.

– В моем приемном не может быть опаздывающих, - покачала она головой.

Пока он собирал свои вещи, она думала о своей должности заведующей приемного. Керри не была так уж уверена, что она все еще хочет, чтобы это было ее приемное. Ей было тридцать восемь, и ничего кроме карьеры у нее не было. Никого, к кому бы она возвращалась домой, кроме кошки и огромной коллекции СD. Еще одна кошка, еще больше дисков, потом третья кошка - и она окончательно пропадет для общества. Для соседей она станет местной сумасшедшей кошатницей, которая в какой-то момент запрется в доме, никого не будет пускать внутрь, ей отключат воду и электричество, и в конце концов она умрет, окруженная кошачьим мусором и старыми выпусками «В мире кошек».

В последнее время Керри думала о том, чтобы отказаться от должности заведующей. Она устала от всех этих обманов, споров, интриг, от больничной политики и составления бесконечных планов. Эта работа не приносила никакого удовлетворения, которая она получала раньше, общаясь с пациентами, действительно исцеляя людей. От того, что она была врачом.

– Но в тоже время… ты опоздал, потому что спасал человека, - уступила она.

– Ну, я в любом случае опаздывал. Надо было заехать в банк сегодня.

- Проблемы с деньгами?

– Ну, это вряд ли, - пожал плечами Лука. Он вдруг вспомнил о двух билетах в оперу, которые лежали в рубашке, которую он оставил в шкафчике. Он вытащил рубашку и достал билеты.

– Только не говори, что ты миллионер, - рассмеялась она.

– Не буду, - тихо ответил Лука. Он даже не взглянул на нее, пока закрывал шкафчик. – Но я вполне могу им стать. – Он щелкнул пальцами, и она с удивлением посмотрела на него, стараясь не выглядеть удивленной. – Во всяком случае, о деньгах я могу не беспокоиться. Когда я был моложе, у меня почти никогда не было денег, зато было все остальное, что мне было нужно. Сейчас…, - он замолчал и посмотрел на нее. «Сейчас, - подумал он, - у меня нет того, что мне действительно нужно, но зато с деньгами неплохо. Какой парадокс. Кажется, когда я снова обрету то, что нужно, я буду беден как церковная мышь, но буду счастлив. Деньги – это, в конце концов, лишь бумажки». Он отвернулся, чтобы она не увидела его ухмылку.

Керри вспомнила, как накануне получила отчет из своего банка. У нее была приличная сумма на счету, припасенная на старость, и счет, с которого она тратила деньги, но который всегда был в абсолютном порядке. Ей точно не приходилось беспокоиться из-за денег.

- Ну что ж, это хорошо.

Когда он обернулся к ней, она заметила искорки в его глазах.

- Я имею в виду, что, кажется, материальные блага тебя не очень заботят, Лука.

– Деньги – ничто, - сказал Лука. – Это правда, я мало о них думаю. Может быть, поэтому у меня их не так много. Все, что меня интересует, - он замолчал, едва не сказав «у меня забрали». – Если думать о них слишком много, твоя жизнь становится слишком сложной. И кстати, к гробу багажник не приделать.

- Это правда, - тихо ответила Керри.

– Ты работаешь ночью? – спросил Лука, чтобы прервать неудобный разговор.

– Нет, я уже ухожу, - сказала Керри, быстро подходя к своему шкафчику. Он взял ее чашку кофе и наблюдал за тем, как она открывала шкафчик и доставала свою куртку.

– Уже становится прохладно, - сказал он.

– Да, - ответила она. Что-то поменялось. Она и сама не могла понять что именно. Их взаимоотношения Керри могла назвать настороженными. Она вдруг поняла, что они не говорили по-настоящему с… января, когда она вмешалась в дело его пациентов и заставила его поделиться тяжелыми воспоминаниями. С тех пор у них было несколько перебранок, но Керри должна была признать, что Луку она уважала больше кого-либо в отделении. Он был незаменимым врачом в отделении. И не важно, как часто она пыталась это отрицать, но он ей искренне нравился. Они хорошо работали вместе.

- Э… Керри?

- Да? – Она все еще стояла к нему спиной, надевая легкую куртку и закрывая шкафчик.

– Я тут подумал… пациент дал мне два билета в оперу сегодня, на Риголетто. Может быть… может быть, ты пошла бы со мной? – Он ждал ее ответа, понимая, что для него самого его предложение было полной неожиданностью. Он редко действовал вот так, под влиянием момента. И искренне надеялся, что его предложение не звучало также странно, как он себя сейчас чувствовал. Не то чтобы он был экспертом в ухаживаниях за женщинами. Прошло больше 15 лет с тех пор, как он был на свидании, и 9 лет с тех пор как….

Она быстро обернулась и посмотрела на него:

- Опера, Лука?

– Да, - он нервно сглотнул. – В сторону шутки о Баггз Бани ((Мультфильм о Баггз Бани 57 года, который так и назывался «Что за опера, док?» (Bugs Bunny - What's Opera, Doc?) – Примечание переводчика)), сегодня открытие. Смокинги, вечерние платья… а это значит, что мне надо откопать свой лучший костюм. Смокинга у меня нет, и вообще не знаю, подойдет ли он. Возможно нет… я сильно похудел с тех пор, как последний раз надевал его.

– Во сколько? – наконец спросила она.

– Я могу заехать за тобой в шесть. Опера начинается в восемь, так что у нас будет два часа на то чтобы поужинать.

– Хорошо. Мне в любом случае надо заехать домой… покормить кошку.

– Ладно, я заеду в шесть.

- Хорошо, - кивнула она. Даже слишком хорошо, подумала Керри. Я буду полной идиоткой, если откажусь поужинать и сходить в оперу с Лукой Ковачем.

It’s a lonely ol’ night
Can I put my arms around you?
It’s a lonely ol’ night
Custom made for two lonely people like me and you

Пес Луки, Вал, встретил его у порога, неторопливо виляя хвостом. Животное было таким же вежливым и полным собственного достоинства, как и его хозяин. Когда Лука вошел, он не начал прыгать от восторга, а вместо этого сел, протягивая лапу. Лука устало вздохнул и пожал ее.

– Кажется, я слишком хорошо тебя выдрессировал, - сказал Лука собаке. Вал лишь сидел, ожидая своего ужина. Вал редко лаял, никогда не портил мебель, а кусаться – так это просто было невежливо. Даже в грозу, когда стекла дрожали от грома, а у Луки чуть не начиналась паника, потому что звуки были уж слишком похожи на взрывы, Вал абсолютно спокойно спал на своем месте.

После того, как Лука покормил собаку, он быстро принял душ, оделся в свой самый лучший черный костюм и внимательно оглядел себя в зеркале. Костюм был чистым, недавно отглаженным, и даже смотрелся на нем хорошо. Он купил его два года назад в Нью-Йорке. Ему вспомнилось, как удивленно на него смотрели продавцы, когда он расплачивался наличными. Он почти за все платил наличными, ну кроме бензина, наверное.

– Знаешь Вал, когда я сейчас об этом думаю, - сказал Лука, глядя на собаку, улегшуюся рядом с его кроватью. – Этот парень, наверное, подумал, что я из мафии.

Лука продолжал разглядывать костюм. Он точно не был ему мал, но и не спадал с него, как большая часть старой одежды после Вуковара.

– Нет, нет… об этом мы думать сегодня не будем, Вал, - быстро сказал Лука. – Но это не свидание. Просто она сильно устала в последнее время. всем иногда нужно немного развеется, ходить куда-нибудь помимо работы… Как они говорят? «От одной работы без развлечений загрустит и Джек». ((Русский аналог: "Мешай дело с бездельем, проживешь век с весельем" - Примечание переводчика)) И вообще это случайно вышло. Ты же знаешь. Я редко когда что-то делаю спонтанно. И вообще, почему я разговариваю с собакой?!

Лука часто говорил с Валом, который, слава Богу, никогда не отвечал. Может быть, именно поэтому Лука так много с ним разговаривал. Кроме сеансов у психоаналитика, групповой терапии и разговоров с Валом он практически ни с кем не разговаривал о своих проблемах. Лука не очень доверял людям. Ему не нужна была жалость, ему нужен был друг. Или даже три-четыре друга, которым он мог бы доверять.

Вал сел. «Нет» обычно означало, что он сделал что-то плохое – что было редкостью, поэтому пес выжидающее смотрел на Луку.

– Не важно… Этот вечер я проведу в опере. Никаких плохих воспоминаний. Немного шампанского, и возможно, я просто отрублюсь вместо того, чтобы думать о том, что я не могу изменить.

Пес медленно вилял хвостом, и Лука почесал ему морду – любой собаке это понравится – и еще раз оглядел себя в зеркало.

- Ну, на черта не похож – и уже хорошо. Но Боже, я стал таким старым. Вся эта седина… раньше это даже было красиво, но сейчас…, - он устало покачал головой. – Мне тридцать восемь, и чего я ожидал? Что время остановится для меня?

Он причесался, взял куртку и обернулся к собаке, которая последовала за ним в холл.

– Если кто-нибудь залезет в дом, Вал… УБЕЙ!

Хотя скорее Лука ограбит банк, чем этот пес убьет человека. Он лишь сидел и смотрел на Луку, по давно заведенному ритуалу. Лука кинул Валу собачью галету, которую пес поймал на лету и начал есть в своей джентльменской манере.

Лука мог поклясться, что пес закатил глаза, как будто говоря: «Давай, вали отсюда. Пока тебя не будет я, может быть, закажу пиццу, или приглашу соседского пуделя и устрою вечеринку».

– Ладно, ладно. Только не позволяй им забрать стереосистему. Только что купил ее…, - он потратил довольно много на стерео и новенький телевизор. Ему было жаль расставаться с такой большой суммой денег за раз. Уж это-то Вал должен был оценить.

Лука вышел и закрыл за собой дверь. Вал вернулся в спальню и устроился спать на своем привычном месте.

Radio playing softly some singer’s sad, sad song
He’s singing about standing in the shadows of love
I guess he feels awfully alone

It’s a lonely ol’ night
Can I put my arms around you?
It’s a lonely ol’ night
Custom made for two lonely people like me and you

Когда Керри приехала домой, она покормила свою кошку Мауди и поспешила наверх, чтобы найти что-то приличное для вечера в опере. Она не хотела одеваться чересчур празднично, но ей хотелось выглядеть хорошо. Она собиралась провести вечер с потрясающе красивым мужчиной, в конце концов. И она не могла выставить его посмешищем.

– Эх, если бы я от природы была красивой, - мрачно сказала она, садясь перед зеркалом. После нанесения кремов, пудры, теней Керри снова посмотрела на кошку, которая терлась о ее ногу. – А ты что ожидала, звуки долота и дрели, а, Мауди?

Мауди лишь маякнула в ответ и направилась вниз.

У нее оставалось лишь два часа, для того чтобы найти подходящее платье. Керри перебирала вешалки в шкафу пока не наткнулась на очень симпатичное черное платье. Она примерила его и оглядела себя в зеркале. «Ну просто Золушка», - сказала она сама себе. Но она должна была признать, что выглядит она вполне симпатично. Платье хорошо подчеркивало ее фигуру. Как говорила Рэнди, маленькое черное платье показывает достоинства женского тела и несколько скрывает недостатки. «Ну, не то чтобы у меня было много достоинств, - подумала Керри. – Я слишком низкая. Кожа слишком бледная. Волосы до сих пор в странном состоянии – что-то между… Интересно, почему я их вообще отращиваю? И зачем я заказала себе эти новые очки? Возраст берет свое все-таки…».

Керри спустилась вниз, и чем ближе стрелка подбиралась к шести, тем больше она нервничала. Она начала убирать кухню, протирать полки и стол, пока не поняла, что больше чистить нечего. Это же не свидание, повторяла она себе снова и снова. Я его… его начальница. Он всего лишь пытается быть милым. У него просто был лишний билет в оперу. Мы просто… друзья. Я его работодатель…

Ага, конечно, сказала Керри сама себе. Ты его начальница. Вернись на землю. Если это так, то почему к нему ты относишься совершенно по-другому? Всем остальным ты голову готова оторвать, но Лука… Да я никогда не могла убедить его сделать по-моему, если только он действительно не соглашался с моим мнением. Он никогда не отступает. Наоборот, - и от этого мурашки побежали у нее по спине, - он превосходит меня. Он склоняется надо мной, смотрит прямо в глаза, так, что я не могу нормально мыслить. Что в нем такого? Снова спросила она себя. Я работаю в Окружной уже 6 лет, но пока не появился он, я была ответственной за все. Я руководила всеми. Всеми – Марком, Картером, Сьюзан, Кэрол, даже Дагом… Они должны были уступать мне, подчиняться мне. Но только не Лука. Раньше вокруг меня были только Вторые, но сейчас…

Когда раздался звонок в дверь, она чуть не уронила вазу с цветами. Она быстро подошла к двери, стараясь унять дрожь.

Лука смотрел на улицу, отвернувшись от двери. Когда она открыла дверь, он обернулся и был настолько поражен, что чуть не упал с крыльца.

Ее рыжие волосы были убраны со лба, открывая глаза, и он мог, кажется, впервые, разглядеть ее изящное лицо. У нее была симпатичная шея, и конечно, его взгляд упал ниже – красивая грудь, тонкая талия, округлые бедра… и у нее была потрясающая кожа. Она выглядела замечательно.

– Ааа… привет! Ты готова? – спросил он.

– Да, только куртку возьму. Входи. – Ее голос был немного выше, чем обычно. Так он звучал только тогда, когда она нервничала или была на пределе. И это поразило Луку – он не знал никого увереннее Керри Уивер. Так почему она нервничала?

Она прошла на кухню, а он остался в холле, не осмеливаясь пройти дальше. Керри посмотрела на него, прежде чем пойти за сумкой и курткой. Боже, он выглядел потрясающе. Эти глаза, волосы, его рост… ей было интересно, как выглядели его родители. Ему потрясающе шел черный, она теперь поняла, почему он почти всегда ходит в черном.

– Тебе идет черный, - сказала она. В ее голосе снова звучали какие-то странные нотки. Она вообще была странной женщиной. Он раньше этого не замечал, но за суровой внешней оболочкой пряталась очень нежная, очень женственная натура. Может быть, он заметил это из-за платья, из-за ее прически… она выглядела по-другому. Ему стало интересно, как она выглядела, когда была маленькой.

– И тебе тоже, - отметил Лука, наконец, проследовав за Керри на кухню.

Он с интересом оглядел комнату, затем снова посмотрел на нее. Она стояла, опираясь на костыль, и снова нервничала. Он что, только что сделал ей комплимент?

Мауди зашла в комнату и подошла к Луке, но он не двинулся с места, а ждал, немного напрягшись. Он не был кошатником, но кошка, кажется, его признала, потому что начала мурча тереться об ноги.

Керри быстро надела куртку, и Лука почувствовал укол совести. Он должен был помочь ей одеться. И где его манеры? – подумал он.

– Это мейн кун. Племенная и все такое.

– Правда? Он или она?

– Ее зовут Мауди, - кивнула Керри.

– Она огромная, - он наклонился, чтобы погладить ее по спинке, и мурчание Мауди стало громче.

– Она обычно стесняется чужих. Ты разве не говорил, что у тебя собака?

- Да, Вал.

- Вал?

- Вал Пронзитель.

– Может быть, ты имел в виду Влад? – Керри прикусила губу, чтобы не рассмеяться ((Одно из прозвищ Дракулы – Влад Пронзитель - Примечание переводчика)).

– Ты бы хотела иметь собаку, которую бы звали Влад?

– Нет, думаю, нет, - она рассмеялась.

– Пойдем. Я заказал столик в итальянском ресторане рядом с оперой. Оттуда мы можем просто прогуляться – там всего пара кварталов.

- Хорошо.

- Тогда пойдем.

Она прошла мимо него, и он уловил аромат лаванды. Ему всегда нравился запах лаванды, но Надя всегда пользовалась духами от Хлои. Он все еще стоял на том же месте, наблюдая за ней, любуясь ею, когда она снова заговорила.

- Лука, ты идешь?

– Ах, да, конечно, - он вышел и подождал, пока Керри закроет дверь. Керри была поражена, когда он, спустившись с крыльца, подал ей руку. Пару секунд она смотрела на него, а затем позволила вести себя под руку.

- Ты всегда такой джентльмен? – спросила она.

- Да, мама приучила.

- У тебя была хорошая мама, - рассмеялась Керри.

Он распахнул перед ней дверцу машины и помог ей сесть. Керри нервно взялась за ремень безопасности, и, наконец, ей удалось застегнуть его, несмотря на дрожащие руки. Она осмотрела машину и заметила несколько дисков: Queen, Вивальди, Дэвид Боуи, The Beatles, The Rolling Stones, Том Петти...

- Поклонник классического рока, да? – спросила Керри, когда он запустил двигатель.

– Я люблю слушать музыку, - сказал он, отъезжая от дома.

- Я тоже.

Он посмотрел на нее, но промолчал. Он слушал музыку из-за одиночества. Вала он купил именно поэтому же. Слышать какие-то живые звуки в доме хоть как-то помогало умерить грусть. Почти все время, когда он был дома, у него играла музыка. Вал вроде был не против, пока Лука не включал трех теноров. Тогда пес старался спрятаться под кроватью. Странная собака, подумал Лука. Он любит Вивальди и терпеть не может Пласидо Доминго?

Лука не знал о чем говорить дальше. Было так странно быть наедине с ней. «Возможно, - подумал Лука, - я предложил ей пойти со мной, потому что она была также одинока как и я сам. Ее должность заведующей приемным во многом изолировала ее от коллег. Казалось, у нее так уж много близких друзей, во всяком случае, я о них не знаю. У меня уж точно друзей немного. Единственный человек, которого я считал другом, уехал в Сиэтл. Да уж, большой прогресс», - с сарказмом подумал Лука. Пора было возвращаться к нормальной жизни.

После того, как Лука осторожно расспросил сестер, он выяснил, что Керри никогда не была замужем, когда-то жила в Африке, и была приемным ребенком. Кажется, это все, что знали о ней. Она все еще оставалась загадкой для Луки. «Черт, для нее я, наверное, еще большая загадка», - подумал Лука.

До ресторана они доехали в тишине, оба нервничали и были напряжены. Оба понимали, что что-то между ними изменилось.

Вечер обещал быть интересным.