Саня была рада, что не начала курить. Конечно, Лука убил бы ее за это, хотя сам курил периодически, пока Даниэлла не забеременела Ясной. Но Сане и не шла сигарета. Алкоголь она тоже не любила. За всю ночь она могла выпить всего лишь стакан вина, но и от него ее тянуло в сон.
Она думала об алкоголе, или, вернее, о его запахе, наблюдая за тем, как врачи приемного пытались уложить какого-то пьяницу. Малик, медбрат, настоявший на том, чтобы она сидела не в зоне ожидания, а за столом администратора, не мог справиться с этим верзилой. Несмотря на свою силу и не маленький рост он не мог привязать его к каталке. Саня посмотрела на доктора Грина, который тоже не добился особых успехов в борьбе с пьяным. На самом деле он только кричал и мешал.
– Черт подери! Да успокойте вы его, - закричал Марк. Пьяница сильно ударил его под дых, так что Марк чуть ли на колени не упал. «Да, уж, не плохо было бы», - пробормотала Саня. Наконец появились два здоровенных охранника и помогли Малику угомонить пациента. Похоже, ему было не так уж и плохо, подумала Саня. Если пациент сильнее тебя, может, лучше отправить его домой сразу, и надеяться на лучшее.
Саня увидела Джона, появившегося в холле. Его хромата была более заметна, чем всегда, и это напомнило ей о том, как хромал Лука, перед тем как покинул Загреб навсегда. Он даже вынужден был ходить с костылем. Саня вспомнила шрамы брата, этот затравленный взгляд… Джон выглядел так же. Он был бледен и выглядел действительно уставшим, так что даже не заметил ее сначала. Лидия легонько толкнула его, чтобы указать на Саню.
– Привет, Саня, - его голос звучал глухо.
- Привет! – Она с улыбкой встала ему навстречу. – Мы можем выйти на минутку?
- Конечно.
Он вышел за ней в прохладный весенний вечер. Она обернулась к нему, все еще улыбаясь.
- Помнишь, я говорила, что проведу здесь все лето?
Она была удивлена, увидев в его глазах страх.
- Ты… ты возвращаешься в Париж? Ты поменяла планы?
– Да нет, дурачок! Я подумываю о том, чтобы остаться здесь насовсем. Мне здесь нравится. Мне нравится быть рядом с братом… ну и есть другие причины. – Ее теплая улыбка подсказала ему, что он был главной причиной.
Джон с облегчением вздохнул. Он сильно привязался к Сане. Она помогала ему жить, каждый раз когда она оказывалась рядом, ему становилось гораздо лучше. Это уже были не просто дружеские отношения. Он был честен сам с собой, во всяком случае, в этом. Он влюбился в нее. А почему нет? Она была доброй, нежной, веселой… Она обладала всем, чего ему сейчас так не хватало в жизни. Он даже подумывал о том, чтобы познакомить ее с бабушкой и дедушкой и посмотреть, как они поладят. Если бабушка одобрит, то никаких других препятствий быть не должно. Кроме самого Джона, конечно.
Поразительно, каким хрупким может быть сердце, подумал он. Кажется, что все под контролем, тылы прикрыты, и можно не принимать все близко к сердцу. Но потом появляется кто-то, такой как Саня, и все защиты рушатся. Разве Ковач не говорил как-то, что она – сущее торнадо. Вот-вот. Торнадо.
- Я рад это слышать, - сказал он. – Правда, очень рад.
Она рассмеялась и поцеловала его. Джон вздохнул с облегчением и радостью и прижал ее к себе, целуя в ответ. Если Саня собиралась остаться, то он мог бы действительно вернуться к нормальной жизни. Ему уже было лучше. Спина, конечно, еще болела, и раны еще были не до конца вылечены, но глядя в ее глаза, он понимал, что еще все впереди.
– Где ты собираешься жить?
- Не знаю. Я надеялась, что ты поможешь мне подыскать жилье. Лука слишком занят сейчас, я не хочу его в это втягивать.
– Я буду счастлив тебе помочь, Саня, - он снова поцеловал ее прежде чем направиться обратно в отделение. Около стойки он увидел Луку, который выглядел совершенно измотанным. Он разговаривал с Амирой, и было ясно видно, что он чем-то не доволен.
- Меня совершенно не волнует, что ты устала. Мы все устали. Я работаю с десяти утра… вчерашнего дня. Так что позвони в отдел снабжения и попроси их прислать еще форм. Это их работа.
Амира ухмыльнулась, когда Ковач отвернулся от нее, и Картер посмотрел на нее, скажем прямо, неодобрительно. Ковач действительно выглядел ужасно.
- Ваша сестра на улице.
Лука коротко кивнул, явно думая о чем-то другом. В холле был включен телевизор, и по CNN передавали о фиаско Элиен Гонсалез. Лука не знал, что думать об этой ситуации. Он хотел, чтобы ребенок остался с отцом, но точно не на Кубе. Черт возьми, этот мир был слишком сложным, и в нем было слишком много политики. В последнее время он вообще не знал, что о чем думать. Он даже не мог сказать ничего точного насчет Керри, кроме того, что ему хотелось бы, чтобы она была рядом. Немного ее тепла и заботы сейчас бы было очень кстати.
– Доктор Ковач? – Спросил Картер, стараясь не отставать от своего коллеги, когда Лука пошел дальше по коридору. Он остановился и обернулся. По спине у Джона пробежали мурашки – во взгляде Луки было что-то пугающее.
- Да?
– Я говорю, ваша сестра на улице. Мне кажется, она хочет поговорить с Вами. Она сказала мне, что переезжает в Чикаго… насовсем.
- Прекрасно, - кивнул Лука. – Мне кажется, для тебя это тоже хорошо.
- Да.
Лука посмотрел на Керри, которая подошла к ним. Она остановилась за Картером, и тот обернулся к ней. Но Лука только кивнул ей, и она поняла и пошла дальше по своим делам.
– Что такое? – спросил Картер, глядя на них.
– Ты ведь заканчиваешь в девять, так? – спросил Лука.
- Да, что-то не так?
- Давай я сначала поговорю с Саней, а потом мне надо будет кое о чем поговорить с тобой.
Картер остановился на секунду, неуверенный к чему все это было, но кивнул.
- Хорошо.
– Я, правда, очень хотела бы, чтобы ты поговорил с Картером, Лука, - сказала Керри, когда они оказались в ординаторской. Лука одевался, чтобы выйти поговорить с Саней.
- Я беспокоюсь за него. – Керри просматривала карты, но не особо внимательно.
– Я заметил, что ему трудно концентрироваться в последнее время, - медленно ответил Лука. Он смотрел на картинку, приклеенную к дверце его шкафчика – фотография пляжа в Хорватии. Это был дом, но в то же время это больше не было его домом. Иногда ему даже снились кошмары о том, что его заставляют вернуться туда.
- Если бы ты поговорил с ним, Лука… если бы ты поговорил с ним, это могло бы ему помочь. Своего рода терапия, тебе не кажется?
Он посмотрел на нее, а потом отвернулся к окну.
- Ты знаешь, прошло уже десять лет, когда я последний раз стоял у окна. Десять лет. Это фобия или что?
– Я бы сказала, что это… фобия, - ответила она, внимательно глядя на него.
- Снайперы. После Вуковара я жил в Сараево и в других местах в Боснии. Снайперы были повсюду. Мне до сих пор иногда кажется, что они где-то рядом. Особенно поздно ночью. Я встаю, чтобы попить воды, и каждый раз пригибаюсь, проходя мимо окна, - он посмотрел на нее. – Я заметил, что Картер никогда не заходит в третью смотровую. Никогда.
- Мне самой тяжело туда заходить. Но все равно надо, разве нет? – кивнула Керри.
- Я поговорю с ним. Только сначала я поговорю с Саней. Почему бы нам не поужинать после того, как я встречусь с Джоном? Может быть в «Крабовом домике Джо»?
- Конечно, - она радостно улыбнулась.
– Я беспокоюсь о Джоне, Лука, - тихо сказала Саня, стараясь не говорить громко. Около входа кружило много народа, как и всегда. Марк и Клео играли в баскетбол, и некоторые другие работники были на улице, наслаждались прохладным весенним вечером, курили, смеялись. Лука не мог отойти далеко, он был дежурным и в случае необходимости должен был быть на месте.
– Я тоже беспокоюсь о нем, - медленно ответил Лука, наблюдая, как Марк пропустил мяч. – Он… как бы это сказать… расклеился?
- Похоже на то. Мне он, правда, очень дорог. Он не похож ни на одного мужчину, которых я знала. Да и ты всегда говорил, что я должна избегать всяких творческих личностей, и обратить внимание на врачей, юристов ….
– Ну с юристами тоже надо быть поосторожнее, - улыбнулся Лука. Он был не против того, чтобы его сестра была с Картером. И ему не нравились все ее парни до этого. Они были эгоистичными идиотами, которые, в незначительной мере, конечно, но умудрялись причинить Сане боль. Правда до сих пор, к счастью, ей еще никто не разбил сердца, и Лука надеялся, что это вообще никогда не произойдет.
- Я надеюсь, ты поговоришь с ним, Лука. Ему надо поговорить с кем-то, кто прошел через что-то подобное.
- Ты хочешь сказать, поговорить с ним о Вуковаре? С Картером? – Его взгляд поменялся.
- Да. Ему необходимо понять, он должен узнать, что со временем ему станет лучше, как и тебе.
Лука отвернулся. Он был не совсем уверен, что его выздоровление шло так уж хорошо. Иногда ему казалось, что его старые раны снова обнажены. И причина была не в Керри или в его коллегах, но просто потому, что надо было двигаться дальше. Даже теперь он чувствовал себя немного подавленным, но вдруг понял, что Саня была права. Ему действительно надо было поговорить об этом, и не было лучшего кандидата, чем Картер. Джон выглядел таким же измученным, таким же, как и Лука 9 лет назад. Да и сейчас Лука чувствовал себя почти также.
- Саня беспокоится о тебе, Картер, - сказал Лука. Прекрасно, я никогда не умел ходить вокруг да около, подумал Лука. Кажется, Даниэлла как-то сказала, что я Король прямоты.
Они сидели перед барной стойкой, перед ними стояло по бокалу пива. Бар тихим и темным. Именно в этот бар зашли Керри и Лука несколько недель назад.
- Да, - пожал плечами Джон, - мне кажется, что она вообще часто беспокоится.
- Да. Она беспокоится, даже если на то нет причин.
Картеру удалось улыбнуться, но он промолчал. Лука посмотрел на него, подумывая, с чего начать.
– Ты что-нибудь слышал о Иове, это Библия, - спросил Лука.
Джон удивленно взглянул на Луку.
- Ну да, кажется…
- Что-нибудь об этом помнишь?
- Он все потерял. Его детей убили. Налетчики увели всех его животных. Он заболел… кажется, проказой, да?
- Да, проказой. Он сидел на куче пепла и тер кожу острым камнем. Это все, что он мог с собой поделать в те времена, - Лука отпил немного пива. – Он потерял свою семью, потерял имущество, здоровье. Его жена говорила ему проклясть Бога и умереть. Да уж, сильно она ему помогла. Но даже тогда он сказал: «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!», для этого надо было очень сильно верить.
Картер кивнул, пытаясь понять, к чему клонил Лука. Он не всегда мог понять Ковача, тот всегда был таким серьезным, тихим, но все равно он показывал, насколько он умен и каким замечательным чувством юмора обладает. Картер мало что слышал о Луке, только то что в Хорватии с ним случилось что-то ужасное, но и только. Никто не осмеливался расспросить Луку об этом, это было несколько неуважительно.
- Но самая грустная часть этой истории для меня другая. Когда его друзья пришли навестить его. Сначала все было хорошо, потому что они пришли и просто молчали. – Лука вспомнил, как ему помогла сестра и священник. Они почти ничего не говорили, но от них шло такое тепло и такая доброта. - Но потом… потом они начали говорить. Они обвинили Иова в том, что он совершил какой-то ужасный грех, потому что только на ужасного грешника Господь мог наслать такую кару.
Картер кивнул, глядя в сторону. Лука сделал глубокий вдох и продолжил.
- Ты когда-нибудь слышал о Вуковаре, Картер?
Джон осторожно изучал выражение лица Луки. Он точно слышал где-то это слово, но не мог вспомнить где.
- Это был… то есть он до сих пор есть… город на Дунае в Хорватии. В августе 1991 года его атаковали. Три месяца город держался практически без средств защиты.
Картер кивнул, вспоминая. Он читал об этом в каком-то медицинском журнале. Он уставился на Луку во все глаза. Ковач был там?
- Я был там, - Лука ответил на немой вопрос Джона. – В наш дом попал артиллерийский снаряд в начале сентября. Моя жена была тяжело ранена, но дети… - он снова глубоко вздохнул. – С ними все было в порядке. Всего несколько порезов и синяков. В общем… - Он остановился на мгновение, заставляя себя продолжить рассказ. В груди опять все сжалось. Было физически больно об этом рассказывать. – Я отвез их в больницу, чтобы обследовать ее. Она была в очень плохом состоянии. Помню, я рассказывал им, чего ждать, когда они ее увидят. Что у нее в груди и в горле будут всякие трубки. Ясне было 5, Марко – три, но я хотел, чтобы они поняли, чтобы они знали. Нет ничего хуже, чем что-то скрывать от детей, ведь правда?
Картер тяжело сглотнул, неуверенный, что он хочет услышать продолжение этой истории. Он был не уверен, сможет ли он с этим справиться. Но он кивнул, как бы прося Луку продолжить.
- 13 ноября город сдался. У нас не было ни еды, ни воды, ни тепла. Было холодно, а мы так устали. 17 они захватили госпиталь. 19 они вывели весь медперсонал. – Лука замолчал, пытаясь побороть слезы. – Они вывели и пациентов. Включая мою жену. Они забрали моих детей. Увезли их в лес…
Картер не мог ничего сказать.
– И застрелили их. Похоронили в общей могиле. Я слышал выстрелы и знал, знал, что моя жена мертва, что мои дети мертвы. Я никогда не смогу забыть этот звук. Он снится мне в кошмарах. Иногда я боюсь заснуть, потому что я вновь увижу и услышу это во сне.
– Я тоже, - тихо сказал Картер.
- Да, я догадывался. – Голос Луки дрожал. – В меня стреляли и оставили умирать. Наверное, я слишком сильно за них боролся. Я умолял оставить им жизнь. – Он снова замолчал, неуверенный мог ли он продолжить. – Я не хочу сказать, что моя ситуация хуже твоей, Картер. Это не так. Ты был ранен в спину психически ненормальным пациентом. И здесь речь идет не том, кому лучше, а кому хуже.
- С того случая… я его постоянно вспоминаю. Я слышу голос Люси, - Джон сделал резкий вздох, - я не могу выкинуть его из головы. Я ходил к ДеРааду, но это не помогло. Я читал дело Собирики, я разговаривал с его женой…
– Случая? – Лука удивленно посмотрел на Картера. – Это не случайность, Картер. Псих он или нет, но Пол Собрики напал на тебя. Специально.
– Но мне не надо было делать спинномозговую пункцию. Он был буйным, отказывался от лечения. Если бы я послушал Люси…
– С пункциями так часто бывает, - сказал Лука, заказав еще пива. – И Люси не знала…Она могла понять, но она была всего лишь человеком. Она училась. Люди делают ошибки. Ошибки в своих суждениях, и с этим надо жить. Я не говорю, что это просто, или что я могу сказать тебе, что сделать, чтобы тебе стало лучше. Меня вряд ли можно назвать примером для подражания в этом деле. У меня до сих пор полно проблем, даже 9 лет спустя.
Картер несколько секунд смотрел на Луку.
- Я должен был заметить, Лука. Но я проигнорировал ее. Я должен был быть ее наставником, я был ответственным за нее.
- А я должен был присматривать за тобой. Собрики был только именем на доске для меня. Я должен был спросить тебя о твоем пациенте, должен был сам сделать обход. Но я этого не сделал. Мы все виноваты. Но… я до сих пор чувствую, что именно я виноват в том, что случилось с моей семьей. Что точно было что-то, что я мог бы сделать…
Картеру хотелось бы знать, что сказать Луке.
- Нападение ничто по сравнению с…
- Не говори так. – Резко прервал его Лука. – На тебя было совершено ужасное нападение. Но в жизни все может случиться. Так что надо жить дальше. У тебя все получится. Надо строить свою жизнь заново. Это то, что пытаются делать в Хорватии. Они стараются начать жить. Это будет не просто, в этом я могу тебя уверить. Ни для кого. Но это можно сделать. Просто помни, что в Окружной много людей, которые заботятся о тебе. Мы все беспокоимся о тебе.
Картер кивнул.
- Я заметил, с тобой не так уж и много людей разговаривает, Лука. Кроме Керри, - сказал Картер. Он часто замечал, что Лука и Керри стараются говорить наедине, но пока не мог сказать, что за этим стоит. – Вы встречаетесь?
– Не твое дело, Картер, - сказал Лука, улыбнувшись.
Картер рассмеялся, посмотрев на своего коллегу. Ну, теперь уже не коллегу, а друга. Он хлопнул Луку по спине. Даже странно. Как легко ему было говорить с Лукой. Джон понимал, что Ковач не станет рассказывать эту историю всем подряд, про то, что ему все еще было больно, про кошмары, про чувство страха. Но теперь ему стало лучше, спокойнее. Как будто груз сняли с плеч. Не весь груз, конечно, но его ноша стала немного полегче.
- Знаешь, ты прав, - он кивнул бармену, чтобы тот принес еще пива. – Иногда я чувствую себя намного лучше. Но я все равно слышу голоса, мне все равно снятся кошмары. Я не могу спать…
- Я тоже иногда не могу уснуть, - сказал Лука. – Мне снятся кошмары. Но все равно… - он отвернулся, неуверенный, что хотел рассказать это Картеру или вообще кому-либо. – Я вижу их. Я вижу мою жену, моих детей. Они приходят, чтобы утешить меня в моих снах. В последнее время, они мне постоянно снятся. Иногда мне кажется, что я вижу их в пациентах, особенно если это ребенок. Но знаешь, они всегда будут молодыми. Даниэлла всегда останется молодой и красивой. Мои дети останутся невинными. Это по-настоящему, понимаешь? Это реальность, и может быть, это Божья милость. Может быть, это Он дарует мне утешение. Они никогда не вернутся, но может быть, однажды я увижу их снова. Я, правда, в это верю. Может быть, это глупо, но это все равно реальность для меня, и это помогает жить.
Лука продолжил.
- Прежде чем все это произошло, я верил в Бога, Джон. Но не то чтобы постоянно, понимаешь? А сейчас я как будто хожу и прошу, чтобы Он помог прожить мне еще один день. Я постоянно с Ним разговариваю. Раньше я вообще не был уверен, верю ли я в Него. Теперь… да. Я буду спорить с каждым, кто скажет мне, что Бога нет. Кажется, это не большое утешение, после всего, да? После Вуковара мне какое-то время было трудно поверить в то, что Бог есть. Но теперь у меня нет сомнений. Как будто от этого я становлюсь сильнее. Мне надо верить, иначе я просто сойду с ума.
Картер заказал еще пива. «Я не уверен, что верю в Бога», - подумал Картер. – «Иногда да, иногда нет».
Лука какое-то время наблюдал за Картером, следя за его реакцией.
- Говорят о терпении Иова. Это не только терпение. Он жаловался, и это присуще каждому человеку. Люди живут с болью, но только сильнейшие выживают. Я выжил и теперь собираюсь прожить долгую, долгую жизнь. В свое время я думал, что не смогу, но сейчас… я собираюсь бороться до конца. Сложно начать новую жизнь после такого, я знаю. Но в конце Иов получил вдвое больше, чем у него было до этого. У него были еще дети. Он прошел испытание. Я уверен, что и ты сможешь, Джон.
Картер сделал последний глоток своего пива, когда увидел Саню, входящую в бар. Она улыбнулась Джону, когда подошла к ним.
- Привет! – Улыбнулся он.
- Надеюсь, настроение у тебя получше, - смеясь, сказала она. – Лука, я видела Керри, перед тем как уйти их больницы. Она сказала, что встретится с тобой в «Крабовом домике Джо».
Картер переводил взгляд с Луки на Саню.
- Деловой ужин? – спросил он, стараясь не рассмеяться.
Саня только усмехнулась, посмотрев на Джона. Она была рада, что он чувствовал себя несколько лучше. Без сомнения, ему помогла беседа с Лукой. И, кроме того, она собиралась остаться и посмотреть, что тут и как. Узнать Джона поближе, понаблюдать за развитием отношений Луки и Керри… ей определенно предстояло очень интересное лето.
– Очень смешно, - проворчал Лука. Он явно не оценил ни смешка Картера, ни знающую улыбку Сани. Он заплатил за свое пиво и вышел из бара.
– Удачи на приступе!!! – прокричал ему вдогонку Картер.
Лука только усмехнулся, когда вышел на улицу. Ему было удивительно спокойно. Может быть, ему этот разговор тоже помог. Он долгое время отказывался верить в подобные вещи. Но теперь был вынужден признать, что это действительно помогло. Казалось, в его жизни наметился какой-то просвет. У него были друзья, была Керри…
Керри. Спасибо Богу за нее, подумал Лука, когда шел к своей машине. Если бы не ради нее, он вряд ли смог бы все это рассказать Картеру.
- Никогда не заставляй меня есть крабовый пирог. Это ужасно, - сказал Лука.
Керри только рассмеялась и шутливо пихнула его. Он снова подвозил ее домой, хотя ее машину уже починили. Они замечательно поужинали. Но оба очень устали после целого рабочего дня. Керри видела, как нелегко дался Луке разговор с Картером, но она не хотела заставлять его повторять историю дважды. Поэтому она делала все, чтобы его развеселить. Казалось, он заметил ее усилия, и он явно чувствовал себя лучше, когда они ехали к ее дому.
- Знаешь, для такого сильного, здорового мужчины у тебя очень нежный желудок.
- Капризный, Керри, капризный. Даже странно, что мне не хочется выкурить сигаретку. Может быть, я действительно перестану курить?
- Я рада это слышать, - улыбнулась она. – Ты же понимаешь, что это вредно.
Он помог ей выйти из машины, и она поняла, что краснеет, когда он взял ее за руку. Его идеальные манеры, его галантное поведение – все это заставляло ее чувствовать себя женщиной. В нем было что-то безумно красивое и сексуальное, но главное, что он не имел ни малейшего понятия об этом. Он действительно ни о чем не подозревал, и это только добавляло ему шарма. Керри всегда не нравились мужчины, которые знали, что они привлекательны. Может быть, поэтому ей так не нравился Даг Росс. Но это никак не относилось к Луке. Он был уверенным. Но это ничего общего не имело с самоуверенностью.
- Это был странный день, - сказал Лука, когда они дошли до ее крыльца. – Очень… терапевтический.
Она улыбнулась его произношению. Даже такое слово как «терапевтический» он мог сказать совершенно обворожительно. Он был милым и смешным весь вечер. Он мог рассмешить ее, но все равно что-то оставалось недосказанным.
– Это… это было свидание, Лука? – вдруг спросила она его. Она была удивлена, также как и он, этому неожиданному вопросу.
– Я не уверен. А люди нашего возраста ходят на свидания? – загадочно улыбнулся он.
- Нет… не думаю. Молодые ходят на «свидания». Надеюсь, ты меня правильно поймешь, но ни одного из нас нельзя назвать молодым. Мы видели слишком много, чтобы остаться молодыми.
Он рассмеялся.
- Знаешь, однажды мою жену спросили: «как вы сохраняете молодость?», а она ответила: «я его никому не показываю». ((В английском youth означает и молодость и молодой человек. – Примечание переводчика)) Но я уже не тот юноша. Я больше не молод. Не стар и не молод. И даже не среднего возраста. Не знаю, кто я… Так что мы делаем, тогда? – спросил он, рассмеявшись. Керри улыбнулась и залилась румянцем. Ну, мы много чем можем заняться, подумала она. Очень многим. Но она знала, что его вопрос не подразумевал ничего такого.
Неожиданно она поняла, что у него не богатый опыт по части ухаживаний. Может быть, даже и по сексуальной части. Он не казался ей бабником. Вполне вероятно, что он был одним из тех мужчин, которые до сих пор верили в романтику и любовь, и секс для них был только продолжением любви. Но целовался он чертовски хорошо. Может быть, он многому научился у своей жены…, Саня, кажется, говорила, что он как волк. Однолюб, верный партнер… редкий случай в наше время.
- Ну, я не знаю, Лука, - улыбнулась она, - может быть, просто встречаться. Вместе обедать, ходить в кино и тому подобное.
Он отвернулся.
- Я даже со своей женой этим не занимался. У нас в городке не было кинотеатра. А единственным рестораном владел мой дядя, и он не оставлял нас в покое ни на минутку. Мы гуляли часами за городом… это все чем там можно было заняться на самом деле.
- Как долго вы встречались, прежде чем ты… понял?
- Не… не долго. Это длинная история, прости, но я устал рассказывать длинные истории. Во всяком случае, сегодня.
- Я понимаю. Все нормально. Мы ведь завтра увидимся? – Кивнула она.
- Конечно. Я дежурю с часа и до… бесконечности. Одна из прелестей работы зав. отделением, - грустно заметил он. – Мне надо поехать домой и хоть немного поспать.
Они смотрели друг на друга какое-то время. Ни один не сказал ни слова. Керри не знала, кто первый из них наклонился, но они целовались горячо, страстно. Она была рада, что он стоял на ниже нее на лестнице, не надо было притягивать его за галстук.
– Спокойной ночи, - улыбнулась она. Впервые она сознательно дотронулась до него, убрав прядь темных волос от его глаз. Он немного покраснел и улыбнулся. Она никогда не позволяла себе дотронуться до его лица, чувствуя, что это было бы вторжением в его личное пространство. Но, кажется, он не возражал.
- Спокойной ночи, Керри.
Она посмотрела, как он вернулся к машине, заметив его хромоту. Он устал, возможно, больше, чем обычно. Этот день был особенно тяжелым для него. Она несколько волновалась, посылая его на этот разговор с Картером, зная, что это будет болезненно для Луки. Но она знала, что все будет хорошо. У него был такой запас внутренних сил, которому она иногда даже завидовала.
Когда она увидела, что его Сааб отъехал, она зашла в дом. Было над чем подумать. Совершенно ясно, что она не могла настойчиво навязывать ему какой-либо физический контакт. Было в нем что-то совершенно невинное, несмотря на все, что он перенес. Она села на диван, открыла журнал по психиатрии и начала читать о том, о чем боялась даже подумать.
Тихо она начала читать вслух.
- Посттравматический стресс, - она сделала глубокий вдох. По медицинской привычке она достала карандаш и блокнот и начала записывать. – Не нужно что-то, чтобы лучше понять его.
- Чувство безысходности, - она повертела карандаш, вспоминая, что он говорил тем вечером. Когда впервые поцеловал ее. – Нет… кажется, он уже прошел эту стадию. Теперь он намерен жить долго.
– Избегание ситуаций, которые могут вызвать воспоминания о происшедшем. – Керри была не уверена. Стоит ли экспериментировать в этом направлении? Показать ему статью или рассказ о Вуковаре? Но это же жестоко. – Не знаю, написала она.
– Потеря сексуального аппетита, - может быть, подумала она. Но в последнее время он как будто просыпается от глубоко сна. Но пока он никак не показывает своего желания ей. Возможно, ему комфортнее поддерживать их отношения на платоническом уровне. Хотя бы пока.
Керри села в кресло, обдумывая. У нее не было сомнений, что ужасная смерть его жены охладила его сексуальный интерес. Но все равно… было в нем что-то сексуальное. Он был красив, желанен, соблазнителен и все же… если он страдает от импотенции, например, то это было бы особенно жестоко. Но всякое бывает, напомнила она себе. И в любом случае, это не его вина. Такое наблюдалось у многих людей, страдающих от посттравматического стресса. Это лечится.
Она покрутила карандаш в руке, размышляя над этим. «Будем решать проблемы по мере их поступления», - сказала она сама себе. – «Может быть, он в полном порядке…». Она быстро написала большими буквами «Не предполагай».
– Зависимость от алкоголя, наркотиков с целью вытерпеть еще один день. – Нет, подумала она. Я никогда не видел, что бы он пил. А наркотики даже не обсуждались.
– Избегание социальных мероприятий. – А вот в этом она была не уверена. Единственная вечеринка, на которой она его видела, была в день св. Валентина, и то он в ней не принимал участия.
– Кошмары. – Возможно. На самом деле очень даже вероятно.
– Приступы страха, фобии, иррациональные страхи. – Разве он не говорил, что никогда не стоит у окна? И она видела, что иногда ему становилось страшно. И то как он теребил руки… Не то чтобы это был тик, но все-таки…
– Хроническая бессонница. – Совершенно точно. Мешки под глазами… если они свидетельствовали не о бессоннице, тогда она и не знала, о чем думать.
Керри закрыла книгу, выписав все симптомы стресса. Она хотела помочь ему…, он был ее другом, и в то же время, кем-то большим, чем друг. Она хотела видеть его здоровым и счастливым однажды. Не говоря уже о том, что она хотела видеть его здоровым и счастливым рядом с собой, в ее доме. Керри Уивер осознанно поняла, что любит его. Вот так вот просто.
«Но, - напомнила она себе, - я возможно никогда до конца не разберусь в Луке Коваче».
Перейти к ТРИНАДЦАТОЙ ГЛАВЕ
