– Черт! – закричал Лука, прищемив палец дверцей машины.
Проходивший мимо Картер заметил Луку, который стоял около машины, стараясь не закричать от боли. Он матерился по-хорватски.
- Что случилось?
– Прищемил палец дверью, - проворчал Лука. - Пропасть! – я бы не отказался от валиума, подумал Лука, или как минимум от бутылки водки.
- Только что закончил смену? – улыбнулся Картер. Слышать от Ковача «Черт» было чистым богохульством. – Кажется, придется вернуться, чтобы сделать рентген.
– Черт. Черт, черт, - Лука снял куртку и кинул на заднее сиденье. Он пошел за Картером в приемное, по дороге им встретился улыбающийся Маллучи.
– Я как раз ухожу…, - он заметил Луку, который морщился от боли.
– Что ты с ним сделал, Картер?
- Мои ключи… я захлопнул ключи в машине…, - он развернулся, сомневаясь, пойти ли обратно или остаться, чтобы кто-нибудь осмотрел его палец. – День становится все «лучше» и «лучше».
- Стресс, - сказал Дэйв, покачав головой, - да он скоро взорвется.
– Что? – огрызнулся Лука, посмотрев на Маллучи.
Дэйв только улыбнулся ему понимающей улыбкой и пошел искать вешалку. Картер и Лука пошли в приемное. Рэнди оглядела их удивленным взглядом.
- Только не говорите, что Вы будете работать еще одну смену, доктор Ковач.
- Нет, я прищемил чертов палей чертовой дверцей чертовой машины.
Она прикрыла рот ладошкой, стараясь спрятать улыбку. Не то чтобы ей не было жалко Ковача, но видеть его таким… было немного забавно. Он несколько мгновений постоял посреди приемного, а все вокруг пялились на него. Он был заведующим приемного, ответственным человеком, и они прекрасно понимали, что смеяться при нем нельзя. Они уважали его, в последние недели, после его повышения, он показал себя твердым, требовательным, но справедливым руководителем. Его стиль управления был явно отличен от стиля Керри, но он им нравился. Единственный, кто подсмеивался над руководством Луки, был Марк.
Лука довольно долго ждал во второй смотровой, пока туда не пришла Керри, и по ней было ясно видно, что она смеялась.
- Давай, смейся надо мной, - жалостно сказал он, протягивая ей руку.
Она только усмехнулась и взяла его руку, осторожно осматривая указательный палец. Он поморщился от боли, но промолчал. Ее голова была склонена над его рукой, и он мог чувствовать запах ее духов, ее шампуня, ее запах. На мгновение он забыл о боли и надеялся, что она поднимет голову.
- Я заканчиваю через несколько минут, - неожиданно сказала она. Ее голос немного дрожал. – Ты сегодня чем-нибудь занят?
Керри хотела пригласить Луку на свидание уже несколько дней. И не то чтобы они были так заняты, просто она пыталась набраться храбрости. А вдруг ему это покажется неуместным? Хотя, скорее всего, нет. Он поцеловал ее после своего повышения. Несколько раз.
- Я думала о зоопарке.
- О зоопарке? – Он рассмеялся.
- Да. Я люблю ходить в зоопарк. Особенно весной, там появляются детеныши. Я жила в Африке, мне нравится за ними наблюдать.
- Ты жила в Африке?
– Ага. Помнишь все те маски? Леопарда? – Она не могла не улыбнуться, вспомнив его в своем доме. Как бы ей хотелось, чтобы в приемном было поменьше людей, которые входили и выходили из смотровой, тогда бы она смогла его поцеловать.
Он улыбнулся. Она к этому времени закончила осматривать его палец. Рентген не показал никаких трещин и переломов, поэтому она начала накладывать простую повязку.
– Черт возьми! Больно! Не так туго, пожалуйста.
В этот момент в комнату влетела Чуни.
- Мы слышали, что доктор Ковач чуть ли не отрезал себе палец!
– Чуни, если бы я отрезал себе палец, вы бы слышали мой крик еще с парковки, - сказал Лука, вставая.
- Значит, с вами все в порядке? - Чуни улыбнулась, и Керри заметила, что на ее лице отражалось искреннее облегчение.
– Да, все нормально, - он кивнул Керри. – Спасибо, и…, - он старался как-нибудь показать Чуни, чтобы она исчезла, но, похоже, она его не понимала.
- Эээ… Чуни… не могла бы ты проверить, хватает ли у нас перчаток, пожалуйста? Мне казалось, что они заканчиваются…
– Конечно, доктор Ковач, - Чуни посмотрела на Керри и Луку, улыбаясь чуть ли не до ушей, и наконец-то ушла.
– Боюсь, люди говорят о нас.
- Говорят, - пожала она плечами. – Но надо признать, что, если бы я все еще была заведующей, меня бы это беспокоило куда сильней.
– Что «это»? – Спросил он, как будто не догадываясь. А может быть, он и в самом деле не догадывался. Керри решила это исправить. Она легонько толкнула его, и он сел на стул. Она прекрасно знала, что у них совсем мало времени, иначе их поймают. Кажется, Лука понял ее идею, потому что он притянул ее к себе и обнял за шею. Они поцеловались, не торопясь, но понимая, что этого все равно не будет достаточно.
– Теперь понял? – Спросила она.
– Конечно. – Он встал и подмигнул ей. – Я буду рад пойти с тобой в зоопарк, Керри. Это будет весело. Странно, но весело.
– Хорошо, тогда встретимся в гараже?
- Да. Я случайно запер ключи в машине. А теперь Дэйв пытается открыть ее вешалкой. Наверное, мне лучше пойти туда, пока он не добрался до моих дисков.
Керри улыбнулась и посмотрела ему вслед. Она в очередной раз поняла, насколько он красив.
Дэйв все еще возился с машиной Луки, но пока у него ничего не получалось. Чен появилась в гараже одновременно с Лукой.
– Заперли ключи в машине, доктор Ковач? – улыбнулась Чен. Дэйв помахал вешалкой в сторону Луки, показывая, что пока все его попытки открыть машину были безуспешны.
– Да нет, я их постирал и теперь повешу сушиться, - серьезно сказал Лука. Маллучи чуть на пол не упал от хохота, выронил вешалку, которая с громким стуком упала на землю.
Она посмотрела на Луку, и было ясно видно, что она обиделась. Но она ничего не сказала и пошла к лифтам.
– Да Вы в плохом настроении сегодня, - сказал Маллучи. Лука посмотрел на него, но промолчал, когда увидел Керри. Конечно, когда рядом был Дэйв он ничего ей сказать не мог. Она лишь мельком взглянула на них, когда открывала свою машину.
– Доктор Ковач, все еще не можете попасть внутрь? – Спросила Керри.
- Да.
- Ну, я могу подвезти вас домой, если хотите. Я как раз закончила.
Дэйв с интересом слушал этот разговор. Чуни сказала ему, что между Ковачем и Уивер что-то было, и теперь он хотел понять, так ли это.
Лука посмотрел на Маллучи, потом на Керри, с какой-то подозрительностью.
- Да… я уверен, что Вы готовы уехать отсюда. Здесь настоящий зверинец.
– Да уж, - она улыбнулась, зная, что Дэйв и понятия не имеет, о чем они разговаривают. И действительно, на лице Дэйва было написано искреннее непонимание. Хотя, Керри казалось, что и младенец сможет обвести доктора Маллучи вокруг пальца.
– Ладно, я думаю, я воспользуюсь вашим предложением. Доктор Маллучи, я вызову мастера. Но все равно спасибо.
Маллучи пожал плечами и пошел в отделение. Когда он вошел, первым делом он подошел к Эбби.
- Ну, твой принц только что ушел.
– Что? – Отрешенно спросила она.
– Уивер предложила подвезти Ковача домой, и он согласился.
– А меня это почему должно волновать, - холодно спросила Эбби.
– Ну, я всегда знал, что ты к нему неравнодушна. Но так как он теперь вне игры, то тебе придется довольствоваться мной.
Она с удивлением посмотрела на него, покачала головой и рассмеялась.
- Ты шутишь, правда? Спасибо, мне этого не хватало, паршивый был день. Спасибо! Всегда приятно знать, что ты рядом, чтобы развеселить меня.
– Один из последних бесплатных зоопарков в Америке, - сказала Керри Луке, когда они вошли в зоопарк Линкольна. – Конечно, парковка стоит 5 баксов, но я член общества, так что для меня все равно бесплатно.
– Ты член общества зоопарка? – Удивленно спросил Лука.
- Да.
- И какие животные?
– Очень смешно.
- 5 баксов… хочешь сказать… олени? ((buck – в американском английском и доллар и олень. – Примечание переводчика))
Она рассмеялась, да так громко, что несколько прохожих обернулись на нее. Керри заметила, что женщины не сводят взгляда с Луки, и вдруг почувствовала ревность. Она ничего не могла с собой поделать. Но она не позволила себе взять его под руку, почему-то это казалось ей неуместным. Она даже не была уверена, на какой стадии находятся их отношения. Но Керри быстро себя одернула: не стоит это анализировать, пусть все идет, как идет. А сейчас был чудный весенний день, казалось, что Лука наконец-то выспался, и ей было хорошо. И Керри хотела, чтобы и для него это был хороший день.
– В Азии водятся маленькие олени, не помню, как они называются, но они очень маленькие, коричневые. У них нет рогов, и они очень пугливы, - рассказывал Лука, пока покупал им колу.
– Да?
– В Америке вы бы их назвали пуделями.
Керри рассмеялась, а они тем временем сели на скамейку, передохнуть минутку. Он лишь немного хромал, но выглядел чертовски привлекательно. Может быть из-за его взгляда. Всего пару секунд, но она заметила это в его глазах и совершенно ясно поняла, что значил этот взгляд.
Ее сердце начало биться сильнее. Она хотела отвезти его к себе домой, уложить в кровать, но уж точно не для того, чтобы он отдохнул. Это все, чего она хотела в настоящий момент.
Но было еще слишком рано.
Здесь все должно двигаться медленно, напомнила она себе. Но он не заметил ее взгляда. Керри вообще заметила, что Лука не видел, как женщины смотрели на него. Что это было? Наивность? Непонимание? Саня сказала однажды, что Лука никогда не понимал полностью, какое действие его внешность оказывает на женщин. Керри пришла к выводу, что Лука вообще об этом не имел ни малейшего понятия. И именно это было так обворожительно. Это было абсолютным феноменом для Керри – она никогда до этого не знала красивых мужчин, особенно уверенных в себе мужчин, которые бы не понимали, насколько они красивы.
– Большой зоопарк, - сказал он, улыбаясь весеннему солнышку.
– Да.
– Много придется ходить. Уверена, что готова? – Керри оценила заботу, которая звучала в его голосе. Это было так мило.
- А ты? – Она посмотрела на его ногу. – А ты готов к?..
– Я готов ко многому. Но мне еще надо над многим работать. Девять лет я был… как зомби.
– Прости, Лука, я не хочу давить, - сказала она, улыбнувшись.
– Керри, - он замолчал, не уверенный, что готов ей рассказать об этом. Но он доверял ей и хотел рассказать ей все, но понемногу. Если рассказать ей все сразу, это может напугать. – Я женился в 1986. Четырнадцать лет. Пятнадцать с моего последнего свидания. Черт, я даже не помню, как это было в первый раз.
– Твоя жена была инициатором? - улыбнулась Керри.
Он покраснел и отвернулся. Он не был уверен, как с ней говорить об этом, это было так неловко.
– Как она с тобой познакомилась?
– Ну… мы… как бы это… - он посмотрел вниз, еще больше краснея. Наконец он сделал глубокий вдох и продолжил. – Даниэлла и я были из одного города. Когда мы были маленькими, мы были лучшими друзьями, а потом… мы просто знали, что именно так и будет. – Лука замолчал, вспоминая, как Даниэлла выглядела на свадьбе: такая красивая, что у него дыхание перехватило. – Мы не видели причин сидеть и ждать неизвестно чего, поэтому я сделал ей предложение. Мне было двадцать, ей – девятнадцать, но мы были готовы к свадьбе, детям… Нас так воспитали.
– Без долгой помолвки? – Улыбнулась она.
– Да. Я не хотел долго ждать. Никто из нас не хотел…
Керри удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. Он поймал ее взгляд и понял, что она знала, что он имел в виду. Ему было неловко оттого, что он рассказал ей о таком. Но она только удивленно смотрела на него.
- Это же прекрасно, Лука. Правда… Это очень похвально. Так мало людей сейчас делают так… ну ты понимаешь…
Он только неопределенно пожал плечами. Он нервничал и не знал, как сладить со всеми этими новыми эмоциями и позабытыми чувствами.
- У вас был счастливый брак?
- Да. Он был хорошим. Мы не были идеальны. Иногда мы ругались…, но никогда серьезно. Так по мелочи…, например как жарить тосты… потрясающе, насколько страстной может быть ссора из-за тостов. Но мы хорошо ладили. Мы много не знали. Наши семьи решили, что мы и сами со всем справимся, поэтому они вообще не вмешивались. Нам приходилось общаться друг с другом, и мне кажется, именно поэтому у нас все было так хорошо. Никто не говорил нам, как жить. Мы сами со всем разбирались. Но нам было хорошо. Понимаешь, мы были созданы друг для друга. Мы учили друг друга и научили многому.
Он замолчал и сделал глубокий вдох.
– Я очень скучаю по ней, Керри. Понимаешь…, в ней было именно то, чего я всегда хотел в жизни. Мы были… как вы это называете? Мы были влюблены друг в друга с детства. Мы вместе выросли, и я всегда любил ее. Я не помню дня, чтобы я ее не любил. И я всегда буду ее любить. Она была для меня родной душой.
Керри опустила глаза, покраснев, но Лука не понял этого сигнала. Она была для него больше чем друг, но он все равно был испуган. Он разглядывал ее лицо, пытаясь понять, о чем она думала.
- Но мне надо говорить о ней. Я очень давно никому о ней не говорил.
Она улыбнулась. Он потерял любовь своей жизни. Она даже и представить себе не могла, какая это боль.
– Спасибо, Керри.
– За что?
- За то, что дала мне выговориться. Никто кроме тебя даже и не спрашивал.
Керри помолчала несколько мгновений, осознавая, насколько он ей доверял, если рассказал все это.
– Какой она была? Как человек?
– Она была замечательной. Она понимала меня. Я никогда не был… как же его зовут? Джеймс Дин? Бунтарь без причины. Я всегда был интровертом, очень застенчивым. Она всегда выводила меня в свет, понимаешь? Смешила меня. Она чудесно смеялась. Она была самым умным человеком, которого я знал, и самым добрым.
Он не мог не улыбнуться при воспоминании о жене. Он снова посмотрел на Керри и был поражен болью в ее глазах. Он не знал, что об этом думать. Лука знал, что Керри не была уверенна в себе, но этот взгляд, это выражение ее лица… он был удивлен и смущен им.
Девять лет назад, до того как его мир рухнул, его жизнь была простой и ясной. Ему еще не было тридцати, он был здоров, крепок, у него была чудесная семья и жена, которую он боготворил. Потом все это было у него жестоко отнято, его сердце и душа тоже были разорваны на части. Он сомневался, что смог бы рассказать Керри все, что с ним произошло в Вуковаре. Картеру он рассказал только самое основное, без подробностей. Он был уверен, что если бы он рассказал ей абсолютно все, то это испугает ее, и он не стал бы ее винить. Если бы она ушла.
Но для него это было как очищение души – рассказать обо всем. И он не мог сдерживать этот поток воспоминаний.
- Я скучаю по ней каждый день. Она была моим лучшим другом, лет с шести или с семи. После ее смерти я как будто впал в спячку. Будто я застрял и не мог двигаться дальше. Но сейчас мне немного легче. Но воспоминания все равно возвращаются. Те, что были до Вуковара – это хорошие воспоминания, но все равно вспоминать больно. Потому что этого больше нет. Я никогда не увижу их в этом мире.
Они надолго замолчали. Керри смахнула слезы и отвернулась. Лука наблюдал за ней, он был рад, что рассказал ей все, но он ужасно чувствовал себя. Зная, что это причинило ей боль. А он этого не хотел.
– Как она выглядела? – Мягко спросила Керри, глядя на него.
– Хочешь… хочешь увидеть фотографию? – он нервно сглотнул.
– Да, конечно.
Он достал бумажник и бережно вынул оттуда фотографию. Он не дал ее Керри в руки, и она сразу поняла этот его защитный жест. Лука не хотел, чтобы кто-либо трогал эту фотографию, поэтому она просто наклонилась над ней. Керри поняла, что это было то единственное, что осталось у него от прошлого.
- Даниэлла… моя жена. А это моя дочь – Ясна. Это ее четвертый день рожденья.
Керри смотрела на два этих лица. Даниэлла – какая красивая женщина! Темные волосы, темные глаза, матовая кожа. И маленькая Ясна – милая девочка – светлая кожа, темные волосы, как у ее родителей. Должна была стать такой же красавицей как Саня. К глазам Керри подступили слезы – она наконец-то полностью осознала эту потерю. Керри не могла представить, каким кошмаром это было для Луки. Некоторые мужчины просто предназначены природой быть отцами, и Лука, несомненно, был одним из них. Он был мужем и отцом, его так воспитали в хорошей, стабильной, интеллигентной семье. Керри даже стало интересно, а знал ли Лука, что такое неблагополучная семья?
Ясне должно было исполниться лет тринадцать, в этом возрасте как раз начинают интересоваться мальчиками. И с ее внешностью внимание со стороны ребят ей было бы обеспечено. Керри улыбнулась, при мысли о том, каким чересчур заботливым отцом был бы Лука. Любой мальчик должен был бы вести себе осторожно рядом с дочерью Луки.
– Ей бы исполнилось тринадцать, - сказал Лука. – В п-п-прошлом месяце…
Керри заметила, что Лука начинал заикаться, когда он был смущен, но сейчас в его глазах читалась настоящая боль. Она была уверена, что он страдал от посттравматического стресса, но Лука сам говорил, что еще давно ему поставили диагноз дистимия, а Саня говорила, что у него случались депрессии еще и до Вуковара. Интересно, он когда-либо принимал какие-то лекарства? Он вообще от этого лечился? Даниэлла без сомнения сильно помогла ему, но ее смерть вызвала либо шок, либо чуть ли не истерию.
Беспокойство Керри только росло, как и ее любовь. Она не знала, как выразить ему свою любовь, но инстинкты подсказывали, что сейчас ему больше всего нужны забота и доброта.
Она легонько дотронулась до его плеча и была поражена, когда он отдернул руку. Он посмотрел на нее и покраснел.
– Прости… мне немного…
– Страшно, - продолжила за него Керри. – Мне тоже. – Хорошо, что я прочитала про посттравматический стресс, подумала Керри. Да у него все симптомы на лбу написаны.
Этот мужчина все еще был хрупок как крылья мотылька. Одно неверное движение с ее стороны, и их дружба может быть разрушена навеки. Керри подозревала, что ему не нравилось, когда женщина чересчур настойчива, особенно после истории с Кэрол. Возможно, он не уверен, что женщины имеют в виду именно то, что говорят. Он был прямым человеком, совершенно не привычным к американским ритуалам ухаживания. Перспектива начинать все это сначала, должно быть, пугала его.
– Мой сын… у меня нет его карточки, - его голос дрожал. – Марко. Но я смог попрощаться с ними, и с ним, и с Ясной, и с Даниэлой, - он старался не заплакать. – Они отняли у меня все, но они никогда не смогут отнять счастливые воспоминания.
Керри попробовала еще раз. И теперь он не отшатнулся. Она провела рукой по его волосам, его лицу. Он вытер слезы и сказал:
- Пойдем, посмотрим на кого-нибудь. Только не на змей, я их не люблю, - ему надо было сменить тему, продолжать эту было невозможно. И он совершенно не хотел портить своей историей этот день Керри.
– Хорошо, – улыбнувшись, сказала она. – Мы можем поговорить об этом и позже. Нет никакой спешки, я могу и подождать с вопросами.
- Мне всегда было интересно, как львы узнают, какие животные слабее, - сказал Лука, осматривая загон со львами. – Может быть, у животных есть какие-нибудь доносчики. Представь себе, что зебра, которая не хочет быть съеденной, приходит ко львам и говорит: «Слушайте, там нас целое стадо. Все здоровы, кроме Боба… он курит».
Керри рассмеялась. Сейчас Лука походил на ребенка, он придуривался, шутил, смешил ее, стараясь отвлечь от неприятных мыслей. Лука закурил сигарету, изучая львов.
- Думаю, я бы был первой пойманной зеброй, - хитро улыбнулся Лука.
Она могла разглядывать его профиль и была рада, что в нем не было ничего ото львов. Зато в нем столько было от леопарда. Гибкий, элегантный, властный и идеально сложенный. Спокойная, осторожная и загадочная пантера. У него не было физических недостатков. Хотя конечно он был не идеален. Лука был импульсивным, нетерпеливым, немного упрямым.
– Керри, посмотри! – Неожиданно сказал он, привлекая ее внимание. – Они… они… в общем, смотри сама, - улыбнулся он, выглядя немного смущенным.
- О Господи! – Ахнула она, присмотревшись ко львам. Она покраснела, а потом рассмеялась. На глазах у Луки, Керри и 25 шестиклассников, пришедших в зоопарк на экскурсию, львы спаривались. Лука также безудержно смеялся.
Учительница, сопровождавшая детей, прикрыла рот рукой, стараясь не рассмеяться, но в глазах у нее были видны слезы. Некоторые дети посмеивались, а у некоторых на лице было написано отвращение.
– Остин Паурс атаковал зоопарк Линкольна.
– Дайте мне голубой вельветовый костюм и шелковый галстук, - сказал, улыбаясь, Лука, - и те его короткие ботинки.
– Господи, на тебе это будет смотреться совершенно неправильно.
– А как насчет тех пушистых ботиночек, как у этой… как же ее зовут, - Лука выбросил сигарету. – Ну, ты же знаешь… блондинка такая.
– Хезер Грэхем?
– Ага.
- Только не ее красные кожаные штаны. Она в них так комично выглядела в последнем фильме. Но парень. Который соблазнил ее… он был горяч.
– Конечно, у него был восточно-европейский акцент, - рассмеялся Лука.
Они поужинали у нее в садике. Это была замечательная ночь, прохладная и очень приятная. Керри приготовила стейки с картошкой и овощами и радостно наблюдала за тем, как Лука все это съел. Редкое зрелище, при его его-то привередливом вкусе.
Керри сделала салат, и они заспорили о том, стоит ли добавлять туда орехи. Лука был решительно против этого. Потом разговор перешел на обсуждения новой политики безопасности приемного.
– Это же смешно, - возмущался Лука. – Любому нормальному человеку же понятно, что никто не будет разжигать костер рядом с горючим. И откуда в приемном появится горючее? Как часто появляется бензовоз в приемном?
- Ну, однажды, машина скорой въехала в приемное, как я слышала. А Джерри взорвал отделение огнеметом или чем-то подобным, - заметила Керри. – Ну и конечно, ты помнишь, когда взорвался баллон с кислородом.
– Да уж. Но я привык к хаосу. Он уже вряд ли меня беспокоит.
И это было правдой. Керри не раз видела, как спокойно он справлялся с совершенно сумасшедшими случаями.
Он был спокоен не только с пациентами, но и со всеми. Он даже был дружелюбен с Маллучи и был прекрасным учителем для Эбби.
- В Вуковаре, наверное, был тот еще хаос, - тихо заметила Керри. Он посмотрел на нее и кивнул.
– Это было ужасно, но у нас не было времени, чтобы жаловаться, нам надо было работать.
Керри посмотрела на него, она не знала, как задать ему следующий вопрос.
- Что… что случилось с твоей семьей, Лука?
– Моя жена была ранена, когда в наш дом попала бомба. С детьми все было в порядке, несколько синяков и царапин. Но нам пришлось жить в госпитале. После того как город был взят, их… их забрали. Остальное я тебе уже рассказывал, - его голос дрожал, и он был рад, что хоть эту часть ему не придется рассказывать снова.
Керри вспомнила, тот болезненный разговор с Лукой. Она зажала его в угол, и он тогда ей все рассказал.
- Знаешь, в войне нет ничего красивого. Только кровь, грязь, порох и умирающие люди. Я был на полях сражений. После Вуковара я проехал всю Хорватию и Боснию. И по остальной Европе я тоже немало поездил. Но, в конце концов, я оказался в Сараево, когда там было совсем плохо. Я стал шулером. Я выигрывал яйца, мыло, конфеты и прочее, медикаменты, одежду. Может быть, это было неправильно, но у меня были родственники и друзья, которым это было надо. Они жаждали получить это. Иногда у меня были такие желания, как у беременных. Иногда так хотелось батончиков Милки Вэй, это было ужасно. Война делает такое с людьми. Отсутствие воды, отопления, электричества – это ничто, по сравнению с маленькими желаниями. Мне все время тогда хотелось яиц. Сейчас я их видеть не могу.
- Конечно, я работал в больнице, но мне нужны были деньги, а покер помогал не умереть с голода. Я хорошо играл. Я стал хорошим шулером в Сараево. Я знал как вести игру, садился играть с генералами и выигрывал всевозможные вещи. Однажды я играл с одним очень высокопоставленным чиновником и выиграл танк…, но он был, конечно, сильно пьян. Сложно припарковать танк в городе.
- С собой везде приходилось носить винтовку, вот это был кошмар. Но я к этому привык. Вуковар был адом, но в Сараево было немногим лучше. Иногда даже хуже. Все проживал заново, каждый день. Не знаю, почему я так долго там оставался…, возможно, я наказывал себя. Но когда у меня появилось достаточно денег, я поехал в Сплит и уплыл в Италию, попрощавшись с той жизнью. Саня умоляла меня никогда не возвращаться туда.
Керри вдруг с ужасом поняла, что тогда происходило. Это осознание происходило постепенно, но только сейчас до нее это полностью дошло. Она задала вопрос. На который боялась получить ответ.
– Ты кого-нибудь убил? – Мягко спросила Керри, заметив, как тень пробежала по его лицу.
Лука посмотрел на нее. Ему не хотелось рассказывать ей об этом. Но он должен был быть с ней предельно честен.
- Да. Это… это было не так ужасно. Это была самозащита. Иначе он бы убил меня. Но я не хотел его убивать…
- Все в порядке, - прошептала она, коснувшись его руки, - это между тобой и Богом.
– Да, но я врач, Керри. Я должен спасать людей, а не убивать их.
- Это война. Люди вынуждены совершать отчаянные поступки во время войны.
– Именно так. Отчаяние. У меня не было выбора, - его руки дрожали, когда он сделал еще один глоток пива. Керри с грустью смотрела на него, ей очень хотелось, чтобы она могла что-то сделать или сказать, чтобы помочь ему.
- Я вырос в довольно спокойном мире. Конечно, Тито был идиотом и сволочью, но меня он мало волновал. Мой отец был хорошим человеком, у дедушки была своя ферма. Я вырос почти в идеальном мире, который потом просто рухнул. Все пошло наперекосяк, и даже не знаю, как я выжил.
- Но я не могу всю жизнь жалеть себя, - он пожал плечами и посмотрел на нее. - Многим людям намного хуже, чем мне. И мир не вертится вокруг Луки Ковача. Это я узнал, когда мне было года три.
– Некоторые всю жизнь так думают, - рассмеялась Керри. Она подумала о Кэрол. Ей было сколько, 34? И она все еще думала, что мир ей чем-то обязан, только потому, что она есть.
Они долго молчали, и Керри внимательно наблюдала за ним. Он выпил пиво и сидел, молча глядя в темнеющее небо. На нем была зеленая рубашка и джинсы, и никогда он не выглядел так привлекательно, как сейчас. Ее поражало, как ему удается быть таким нежным и чистым, после всего того, что случилось с ним.
– Когда ты уехал? Из Европы? – Спросила она.
– Зимой 98-го. Сначала поехал в Джорджию, потом в Атланту, прошел там обязательную годовую ординатуру. Мне кажется, что они поняли, что я неплохо работаю. Поэтому мне не пришлось полностью переквалифицироваться. Потом переехал в Чикаго, был временным врачом в Мерси и в других больницах.
– А что ты делал, когда работы не было?
– Сидел на лодке. Мне не надо было платить ренту. Это была моя лодка. Только за стоянку, но это совсем немного. Иногда я плавал по озеру и смотрел на город.
– Наверное, тебе было трудно привыкнуть к Америке, ты знал английский до этого?
- Что-то типа того. Немного, но достаточно для начала. Но я быстро учусь.
- Могу представить. – Ты еще и очень умный. Никогда в жизни не видела такого умного человека, подумала Керри.
- Поразительно, что только человек не сделает, чтобы выжить, - тихо сказал Лука. – В последние годы я вообще ничего не чувствовал.
– А потом появилась Кэрол, - также тихо сказала Керри, избегая смотреть ему прямо в глаза.
- Да, - кивнул Лука.
- Она заставила тебя страдать?
- Да нет… не то чтобы… Я только стал отходить от моей «спячки» тогда, и это было хуже. Но это была только моя вина, что я к ней что-то испытывал, не зависимо от того, что именно. Но теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, она мне помогла. Она заставила меня проснуться, понимаешь? Теперь я уверен, я могу двигаться дальше, все будет хорошо.
– Могла бы и сказать тебе о Даге. Что-то мне подсказывает, что она даже не упоминала о нем до самого последнего момента.
Лука кивнул, соглашаясь, но он снова отвернулся. Ему было легко забыть о Кэрол Хэттовэй. Сейчас он с трудом мог вспомнить, как она выглядела. Так же как и Джулия из Оклахомы. Обе были очень красивыми женщинами, но в обоих случаях ему было странно легко закончить отношения с ними. Он не мог назвать Кэрол бесчувственной стервой, но у него было подозрение, что Керри может и не такое сказать о ней.
– Все к лучшему. Она будет с мужчиной, которого любит, со своей семьей…
– Даже если он идиот? – рассмеялась Керри.
– Даже тогда, - улыбнулся Лука. – Если бы мои дети были живы, ничто не смогло бы разлучить меня с ними.
Керри смотрела в свой бокал, пытаясь придумать, что сказать. Хотя, возможно, говорить было и нечего. Никакими словами нельзя было унять эту боль.
– Именно поэтому я невысокого мнения о знаменитом Даге Россе. Но вмешиваться я не буду. Все закончилось, и я рад. Что она счастлива.
Керри слабо улыбнулась. Поражаясь, что Лука так легко простил Кэрол. Керри все еще была зла на нее за то, что она заставила Луку страдать, но если Кэрол оставила его, чтобы он двигался дальше, то… Она подняла свой бокал в шутливом тосте за первую миссис Даг Росс.
Лука внимательно следил за Керри. Он открыл ей большую часть своей жизни, своего прошлого, но теперь его поразило, насколько она была красива. На самом деле сегодня ее поведение было особенно возбуждающим. Ее манеры, то, как она смотрела на него, говорила, улыбалась. Ее доброта и то тепло, которое от нее шло весь день…
– Пойдем внутрь, а то эти мошки нас сейчас съедят, - предложил Лука.
Она кивнула и начала вставать, когда он остановил ее.
- Спасибо, - сказал он, положив ей руки на плечи.
– Это был всего лишь стэйк, Лука, - удивленно сказала Керри.
– Нет, не за это, хотя стэйк был отличный. Спасибо. Что дала мне выговориться. Я не знаю, чтобы я… в общем, я рад, что ты всегда рядом. Кэрол заставила меня очнуться, но ты делаешь меня живым, Керри.
Она только еще больше покраснела, не понимая до конца, что он хочет этим сказать.
- Что… что ты имеешь в виду? – Прошептала она.
Смеясь, он закатил глаза и нагнулся, чтобы поцеловать ее. Она почувствовала, как тепло разливается по ее телу. Со вздохом она обняла его за плечи, а он взял ее лицо в ладони.
– Теперь понимаешь?
- Да, кажется, - ответила она, все еще краснея. Как если бы это был ее первый поцелуй.
Лука хитро улыбнулся ей. И Керри рассмеялась. Он снова поцеловал ее, прижав к себе, приподняв над землей. Ей было так хорошо в его руках: так тепло и безопасно. А он чувствовал себя нормальным рядом с Керри. Как мужчина. Она ему безумно нравилась, и он понять не мог, почему она считала себя некрасивой.
– Как бы я хотела уметь танцевать, - устало проговорила Керри. Она села на диван и посмотрела на Луку, который все еще стоял посреди гостиной. Ему однозначно не нравились эти маски, поняла Керри. Она вообще подозревала, что он их ненавидит.
– Ну так давай потанцуем, - предложил он.
- Нет… я имею в виду Твист, и все такое…
– Боюсь, здесь я ничем не помогу. Я чувствую себя по-идиотски, когда это танцую. Но я могу танцевать вальс…
Он помог ей встать.
- Что у тебя стоит в магнитофоне?
– Грэйс Джонс… нет, ее ты не любишь… Бонни Райтт пойдет?
- Да, замечательно.
Она нашла пульт и, после того как пролистала 4 диска, наконец, нашла нужную песню. Лука обхватил ее за талию и притянул ближе к себе. Керри расслабилась, чувствуя себя совершенно спокойно в его руках. Было так естественно смотреть ему в лицо и ждать его поцелуя, зная, что он тоже спокоен – его сердце билось ровно и четко, так же как и всегда. Он не заставил ее ждать. Она почувствовала его дыхание на шее и окончательно расслабилась.
Something in your eyes
Makes me want to lose myself
Makes me want to lose myself
In your arms
There's something in your voice
Makes my heart beat fast
Hope this feeling lasts
The rest of my life
If you knew how lonely my life has been
And how low I've felt so long
If you knew how I wanted someone to come along
And change my life the way you've done
Feels like home to me
Feels like home to me
Feels like I'm all the way back where I come from
Feels like home to me
Feels like home to me
Feels like I'm all the way back where I belong
A window breaks down a long, dark street
And a siren wails in the night
But I'm all right 'cause I have you here with me
And I can almost see through the dark there's a light
If you knew how much this moment means to me
And how long I've waited for your touch
If you knew how happy you are making me
I never thought I'd love anyone so much
Feels like home to me
Feels like home to me
Feels like I'm all the way back where I come from
Feels like home to me
Feels like home to me
Feels like I'm all the way back where I belong
Feels like I'm all the way back where I belong.
- Останься, я не хочу, чтобы ты уезжал.
Он смотрел на нее, и Керри могла сказать, что он не может решиться принять ее предложение.
- Я… я расстелю тебе диван. Ты выглядишь слишком уставшим, чтобы вести машину, Лука.
– Спать здесь? – Он посмотрел сначала на диван, потом опять на нее. Он сделал вид, что взвешивает все за и против, но затем улыбнулся, - только если сначала ты меня уложишь.
– Хорошо, - рассмеялась она и пошла искать подушки и одеяло.
Когда она вернулась, они расстелили диван. Керри нервничала, ей так хотелось коснуться его, успокоить. Она была удивлена, кода он первым коснулся ее, притянув к себе, гладя по волосам, целуя ее в шею, заставляя ее окончательно растаять. Ее волнение испарилось, его взгляд что-то делал с ней. Как будто разряд электричества пропустили через все ее тело. Она чувствовала, как его руки двигаются по ее телу, и она отвечала ему, давая ему то тепло и ласку, которые ему были так необходимы.
Лука не чувствовал себя настолько расслабленным девять лет. Девять лет одиночества. Он чертовски устал от этого, он хотел двигаться дальше, любить кого-нибудь снова. Он знал, что Керри предлагает ему, но боялся принять ее. Боялся снова сойтись с человеком, когда ему уже причинили боль. Но он знал, что Керри не обманет его, что она не врет ему и не использует его. Между ними была связь – сильная, нерушимая. Он прижал ее ближе, позволяя ей ласкать его лицо, его плечи, как будто он был ребенком, шепча ему снова и снова, что все будет в порядке.
Может быть, после всех этих лет, он и правда будет в порядке.
Они заснули вместе, его рука покоилась на ее талии. Ночью она проснулась от того, что он беспокойно двигался и что-то бормотал во сне. Осторожно Керри повернулась к нему и дотронулась до его лица. Он проснулся, удивленный, не понимая, что происходит.
- Все хорошо, Лука, все хорошо… ты в безопасности, ты дома.
Она продолжала ласкать его лицо, хотя уже понимала, что он только притворяется спящим. Они снова поцеловались, он притянул ее еще ближе, радуясь, что он снова держал женщину в руках, и, наконец, он снова провалился в глубокий сон, на этот раз без сновидений. Керри опустила голову ему на грудь, прислушиваясь к ударам его сердца. Вскоре она тоже заснула, их пальцы были сплетены воедино, и впервые за долгое время она чувствовала себя спокойно. Дома.
Перейти к ЧЕТЫРНАДЦАТОЙ ГЛАВЕ
