Керри опаздывала, и ее жутко раздражало, что вместо того чтобы быть в Док. Магу, она разнимала вновь поссорившихся Чен и Маллучи.
- Слушайте, мне надоело слушать этот бред. В следующий раз, когда вы опять не поделите песочницу, разбирайтесь сами!
Керри взглянула на часы, которые показывали уже 8.10.
- Черт!
Она резко развернулась и пошла в ординаторскую.
- Спорим, у нее свидание с тем, кто послал ей цветы. – Ухмыльнулся Маллучи
- Хорошо бы узнать кто это… - мечтательно произнесла Чен.
Керри была совершенно не уверена, будет ли Лука ждать ее так долго. У него не было никаких причин ждать ее, ведь, по его мнению, она могла только все портить. Она говорила не то, что надо, делала не то, что надо... но она хотя бы не задавала ему глупых вопросов про Хорватию. О ней могли говорить многое, но все-таки она не была абсолютно бесчувственной и невнимательной. И не смотря на то, что он был вежлив со всеми, было видно, что бестактные вопросы его раздражают. Только его врожденное чувство собственного достоинства сдерживало его, чтобы не начать срываться на людей. Керри сомневалась, смогла бы она так долго сдерживать себя.
В тот момент, когда она уже выходила из ординаторской, на горизонте замаячил Марк.
«Только этого мне еще не хватало – очередная лекция на тему, как тяжело быть Грином».
- Керри, у нас тут запарка, я вот думаю, кого бы мне вызвать? – Ну вот началось, подумала Керри.
- Откуда я знаю! Марк, сегодня ты главный, тебе и решать!
- Я подумал, может, Ковача?
- Почему его? Он работал прошлой ночью. Всю ночь!
Керри знала, что Марк недолюбливает Луку, но понять этого она не могла. Почти все обожали Ковача. Керри слышала пару раз, как сестры говорили о нем. Конечно, они больше обсуждали его внешность, но они заметили и его искренность, и его доброту и ту печаль, которая навсегда поселилась в его глазах.
Лука всегда был вежлив и доброжелателен с Марком, но последний был холоден. Керри это было не понятно, ее даже злило, когда Марк бывал груб с Лукой. Сам же Лука ничего в ответ не говорил.
- Но он же ушел в 8 утра. Он наверняка смог бы прийти на несколько часов.
- Не надо вызывать его! Он и так много пережил, только твоего свинского поведения ему и не хватало!
На этом она наконец-то развернулась и пошла в Док. Магу. Марк смотрел ей вслед, на лице его застыло выражение обиды и крайнего изумления. К нему подошла Кэрол, которой, конечно, было интересно, из-за чего весь сыр-бор.
- Что случилось?
- Тебе не кажется, что Ковач слишком совершенен? – ответил вопросом на вопрос Марк.
- Лука, совершенен? Нет… он милый, вот и все. Теперь запрещено быть милым?
- И что значит «он и так много пережил?» - Марк как будто и не слышал ответа Кэрол. - Такие как он ни о чем не беспокоятся в жизни. Они привлекательны, они стильно одеваются, у них, наверное, много денег…
- Такое впечатление, что тебе 12 лет, Марк! Ты б с ним еще и подрался после смены.
Кэрол ушла, прежде чем Марк успел что-нибудь ответить. Он был удивлен до глубины души ее последней репликой. А что до драки с Ковачем… Нет, он был не настолько глуп, чтобы с ним связываться.
Лука сидел в уголке, прислонившись к стене. В руках он держал стакан Jack Daniels, надеясь, что он поможет ему заснуть ночью. Когда он увидел Керри, он лишь слегка поднял голову, чтобы она его увидела. Она подошла к нему и вдруг поняла, что не знает, о чем и как говорить с Лукой.
Не успела она сесть, как рядом появилась официантка.
- Вы что-то будете заказывать, мэм?
- Двойной каппуччино со сливками и корицей.
- Что-нибудь еще, сэр? – Керри заметила, как изменилось выражение лица официантки, когда она повернулась к Луке.
- Кофе, черный.
Девушка приняла заказ и ушла за напитками. Лука внимательно посмотрел на Керри.
- Садись, ты выглядишь усталой.
- Так я и устала.
Под его внимательным взглядом она покраснела как девочка, и она совершенно не знала, что ему сказать. Он никогда не задавал ей глупых вопросов, никогда не вмешивался в ее жизнь, не то, что Маллучи. А она собиралась расспросить Луку обо всем.
- Что-то не так?
- Э… нет, я опоздала, прости.
- Ничего страшного, я тоже опоздал. – Было видно, что ему тоже неловко, - Я поехал на метро и там что-то случилось… В общем, поезда задерживали.
- Лука, не сочти за любопытство, но… Тебе удалось найти работу для Диллона?
- Да, но Джек все еще во временном приюте, - на его лице отразилась вся гама чувств, которые он испытывал к подобным заведениям. Они напоминали ему лагеря смерти. Умом он понимал, что социальный приют это совсем другое место, но он ничего не мог поделать.
- Лука, ты должен понять, что социальные работники более опытны в таких делах, чем мы, поэтому мы должны вызывать их…
- Керри, соц. служба – это государственное учреждение, а не Соломон. Но, хорошенько обдумав ситуацию, я понимаю, что ты тоже была права. – Его голос был тихим, немного хриплым. Пока он говорил, Керри могла еще раз полюбоваться его выразительными глазами, прежде чем снова отвернуться. – Если бы что-то случилось с Диллоном, Джек остался бы на улице, один, совершенно беспомощный… Я видел многих, кто оказался в таком положении.
Она отвернулась, щеки все еще заливала краска. Керри была искренне рада официантке, которая принесла их кофе. Лука допил свои виски и чуть отпил кофе. Он никогда не был особым любителем кофе, но эта американская бурда…Нет, это был не настоящий кофе, слишком слабый для него. Он смотрел, как она пьет свое каппуччино… Лука никогда не был сладкоежкой, он вообще с трудом мог вспомнить, когда в последний раз ел что-нибудь сладкое. Этот приторный отдаленно напоминающий кофе напиток, который пила Керри не вызывал у него ничего, кроме колик в желудке. Он унаследовал ужасный желудок от отца и бурный темперамент от матери. Или, во всяком случае, у него был бурный характер, в последнее время, казалось, ничто не могло вывести его из себя.
- Но я, правда, не понимаю, как они могли подумать, что за Джеком нет должного ухода. Он был сыт, одет и обут, у него была крыша над головой. Это главное, что нужно человеку. Когда я жил в Вуковаре у нас не было электричества и водопровода. Я даже боюсь себе представить, чтобы там делали соц. службы.
- Ты жил в Вуковаре?
- Да.
- В Вуковаре?
Он начал изучать кофе, от этих слов тщательно запрятанные воспоминания появлялись вновь, принося с собой прежнюю боль. Он совершенно не хотел говорить об этом, но чувствовал, что ему придется. Он должен был все прояснить с Керри.
- Да, в Вуковаре, и в других местах… В Сараево, потом в Сплите, Италии, Лондоне…
- Там… это то место… где убили твою семью? В Вуковаре? - вопрос был задан в лоб. Ей просто надо было знать, и все тут.
В этот раз он не ответил, только кивнул. Она не могла в это поверить. Как такое могло случиться в цивилизованном мире? Керри смотрела новости о войне на CNN, но ничего кроме сожаления и неприязни у нее это не вызывало. Теперь, когда она видела реального человека, пострадавшего от этой войны, ей было больно. Теперь, каждый раз, когда она видела что-нибудь о бывшей Югославии по телевизору, она записывала и пыталась понять, что же произошло. Но она не могла, она сомневалась, что хоть кто-нибудь до конца понимал, что же произошло. Появления Луки в ее жизни заставило ее понять, как мало она, в сущности, знала.
- Как… как они были убиты?
Он пытался собраться с силами, подобрать слова, чтобы не рассказывать слишком многого.
- Ты ведь знаешь, что случилось? Вуковар был атакован в августе девяносто первого, город сдался к ноябрю. В наш дом попала бомба, еще в сентябре… мы жили в госпитале, и когда армия ворвалась в город, его тоже атаковали. Многие из пациентов были убиты. – Он говорил медленно, подбирая слова, в каждом звучала боль. – Я помню, как мою жену и детей буквально затолкали в грузовик. Солдаты стреляли в меня, три раза… они оставили меня умирать. Хромота осталась до сих пор. – Керри чувствовала, что он что-то умалчивает, но промолчала. Зачем вытягивать из него слова клещами?
Она понимала, как больно Луке было вспоминать все это, как больно было видеть, как кричащего и плачущего Джека запихивают в машину. Она практически могла представить себе то, что Лука описал, услышать, как его дети кричали и звали на помощь. Он был отцом… Какой отец не сделает все, чтобы защитить своих детей? Он ничего не мог сделать и это, наверное, было самым страшным. Лука был сильным, умным мужчиной и в тоже время совершенно беспомощным, он не мог защитить своих жену и детей который он так любил.
Лука все также смотрел в свою чашку кофе, пытаясь справиться с бушевавшими эмоциями, пытаясь вновь спрятать боль.
Даже спустя девять лет он не мог с этим справиться. Ночью было особенно тяжело, даже тогда, когда он работал. Все, чего он хотел ночью – это ощущение дома и защищенности. Но этого больше никогда не будет, или, во всяком случае, он так думал. Он был человеком без родины, без дома и друзей.
Ему казалось, что если не выговориться, он сойдет с ума. Ему всегда нужно было общаться с кем-то, хотя и до войны он не был болтуном, но он точно был более легким в общении человеком. Он всегда нуждался в людях, которым он мог доверять. Но после войны перестал доверять хоть кому-то. Во всяком случае, пока он не встретил Керри. Он не знал, почему он доверяет ей, но он чувствовал, что она также одинока. Ему необходим был кто-то, кто не будет осуждать его, кто никому не расскажет его историю.
И хотя Кэрол была мила с ним, он не мог доверить ей свои секреты. Он понимал, что ей просто нужен кто-то, кто смог бы помочь ей. Лука знал, что это немного эгоистично с ее стороны, но ему было приятно снова возиться с малышами. Даже с вечно плачущей Кэйт. Это заполняло пустоту в его сердце, но он прекрасно понимал, что Кэрол не подходила ему, в прочем, как и он ей.
- Ты… ты нашел их?
- На это ушло два месяца. Люди из ООН помогали, как могли нам, но было сложно. Иностранные журналисты нашли могилы. Они были в братской могиле, там были женщины… и дети. Сотни. Была зима, холодно и тела неплохо сохранились… Я знал, что они там. Если бы у меня была хоть малейшая надежда, если бы я думал, что они могли быть живы…
- Ты бы до сих пор искал их, - она закончила предложение за него.
- Я не могу вернуться в Хорватию, Керри. Совсем. Никогда.
- Почему? – Такое заявление ей казалось странным.
- У меня никого нет. Нет, у меня есть сестра, она живет в Париже. Фотомодель. Но я отослал ее в Париж, когда началась война. Наши родители умерли, как и все родственники. Самое плохое, что с ней может случиться в Париже, так это то, что она может стать чертовой коммунисткой. – Он мог отослать и Даниелу с детьми из страны, но она настояла, что хочет остаться с ним. Его сестра была тогда совсем еще ребенком, и ее мнение точно не учитывалось. Так было лучше.
- Как зовут твою сестру?
- Сюзана.
- Я ее когда-нибудь видела? Ну, например, на обложке «Вога»?
- Три раза. Она была местной красавицей. Еще одна причина, чтобы отсласть ее подальше. Я был подростком, я знаю, о чем они думают.
- Она должно быть очень красива. Она такая же темненькая, как ты?
- Угу…
Керри попыталась представить его сестру, но не смогла. Сюзана Ковач, наверное, была высокой, подтянутой девушкой, с грацией пантеры. Черные волосы, темные глаза, кожа с бронзовым загаром, но лицо ее Керри представить не могла.
У Луки внезапно запищал пейджер, и он недовольно застонал. Приемное.
- Меня вызывают.
Керри нахмурилась, ну завтра Марк у нее получит. Но сегодня ночью Марк был главным, нравилось ей это или нет. И даже если он и вел себя по отношению к Луке глупо, он не стал бы вызывать его, если бы это не было необходимо.
Лука поднялся, и, пока он надевал свою куртку, Керри в который раз просто смотрела на него и любовалась.
- С днем рождения, Керри, - ни с того, ни с сего вдруг сказал он.
Она посмотрела на него и залилась ярким румянцем.
- Это ты послал цветы?
- Да… я подумал, что тебе нужен хотя бы один подарок.
- Они очень красивы, Лука. Спасибо.
Он лишь скромно кивнул.
- Но розмарин и рута, к чему это?
- Я просто вспомнил строчку из Шекспира: «розмарин на память, рута для грации…», знаешь я всегда ношу в кармане немного розмарина. Глупо, но это напоминает мне о хорошем, особенно, когда все слишком плохо. А рута… ну, она как-то сдерживает меня, что бы я не начал бросаться на людей. В тебе есть та же грация.
- С моей-то хромотой?
- Грация ничего не имеет общего с тем, как ты ходишь, Керри, – он поклонился и ушел в больницу.
Керри еще долго сидела в кафе, в сотый раз вспоминая его слова, его боль. Но в Луке Коваче она нашла настоящего друга и несмотря ни на что она собиралась сохранить эту дружбу.
Перейти к ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ
