- Я последний раз спрашиваю, ты берешь меня с собой в Париж?
- Сэнди, я еду работать, а не развлекаться.
- Эту отговорку я уже слышала, и тогда она звучала так же неубедительно, как сейчас.
Керри опустила пакет с продуктами на пол, села на диван и сжала пальцами виски. Головная боль нехотя поползла куда-то в область затылка. Это было невыносимо. Их бессмысленный спор продолжался уже третий день. Сегодня же Сэнди не замолкала всю дорогу из магазина, только усиливая действие мигрени, перед которой были бессильны любые препараты. Иногда Сэнди Лопес было слишком много.
- Керри, не притворяйся. Ты пытаешься уйти от ответа! У меня отпуск, я всю жизнь мечтала побывать в Париже с любимой женщиной, а ты отказываешься брать меня с собой. Почему? – Сэнди металась между кухней и комнатой, складывая продукты в холодильник, поэтому иногда ее голос звучал глухо и отдаленно. Керри будто попала в бурю. Волна за волной накрывали ее, лишь иногда давая возможность глотнуть спасительного воздуха. Но Лопес была куда более страшной катастрофой, чем шторм. Шторму нужна смерть, а ей нужна была глупая борьба за жизнь.
Керри молчала, не зная, что добавить к уже сказанному. Она исчерпала все аргументы. Сэнди как будто не слышала ее. Или не хотела слышать. Еще бы. Она ведь никогда не была поставлена в такие условия, когда от твоей личной репутации зависит исход общего дела, когда каждое твое слово, действие должны быть тщательно продуманы, просчитаны на несколько ходов вперед.
Как зав. отделением, она рассчитывала не только увезти с этой конференции как минимум один грант, но и привлечь новых спонсоров. А если еще и получится найти хороших специалистов, которых заинтересует работа в больнице Кука...
Сейчас у них не хватало рук, требовалась замена большей части оборудования, закупка новейших, а оттого слишком дорогих, препаратов. Это все требовало денег, сил и нервов. Даже Льюис уже смирилась с поездкой, прекрасно понимая ее необходимость для отделения, и все свободное время работала над своим докладом.
Сэнди же всячески мешала, пытаясь при первой возможности вытащить любовницу из бумаг. А если Керри отвечала ей слишком резко, то за этим непременно следовал скандал. Иногда даже с битьем посуды. Сама же поездка в Париж стала постоянным камнем преткновения.
Прошлая конференция в Праге показала, что Романо был не единственным гомофобом в административных медицинских кругах. Доктор Хосе Кеньос из Испании, с одним из наиболее достойных выступлений, не получил грант только потому, что имел несчастье привезти с собой любовника. И Керри видела, как кривились лица комиссии, застывая масками брезгливого презрения, когда заходила речь о Кеньосе.
Поэтому взять с собой Сэнди стало бы большой ошибкой. Даже если бы они старались как можно меньше появляться на людях вместе (что, зная Лопес, казалось очень сомнительным), все равно слухи бы просочились. Некоторые из участников конференции предпочитали грязную игру.
А посему Керри не оставалось ничего иного, кроме как раз за разом держать оборону во время очередного «парижского» скандала. Но кто бы знал, как ей это уже надоело.
- Керр, мне это уже надоело, - вторя ее мыслям, высказалась Сэнди. Она встала перед любовницей, уперев руки в боки, и метала глазами молнии. Будь Уивер чуть менее закаленной, давно бы осыпалась к ее ногам кучкой пепла. – Пока ты не перестанешь от всех прятаться, мы не сможем построить нормальные отношения. И, если честно, я вообще уже не уверена, стоит ли тратить на это время и силы.
- Сэнди, мы много раз говорили на эту тему…
- Да, говорили, - опять завелась Лопес. – и, черт возьми, так ничего и не изменилось. Мне осточертело прятаться. Мне осточертело слушать, как ты пытаешься выкрутиться, общаясь со своими знакомыми. Черт побери, Керри, ты ни разу не представила меня, как свою любовницу. Все время говоришь, «это моя подруга». Тебе так сложно произнести это слово? Определись уже, кто я тебе.
- Все не так просто…
- Все гораздо проще, чем тебе кажется, - тут голос Сэнди стал в два раза тише и суше. – Я не хотела говорить, думала, поедем вместе в Париж, и все наладится, мы сможем все исправить, но раз ты даже не хочешь брать меня… Я встретила другую женщину. Две недели назад, в баре, где я прождала тебя больше двух часов, но ты так и не пришла, свалив все на какого-то очень трудного пациента. Мне с ней хорошо, Керри. И она не собирается скрывать наши отношения. Даже наоборот, все рвется представить меня своим друзьям. Да, Керри, натуралам. Поэтому, я думаю, будет лучше поставить сейчас точку. Тянуть все это дольше просто не имеет смысла. За вещами я заеду на днях. И… Удачи. Будь счастлива, Керр. Вот только… не уверена, что ты сможешь. По крайней мере, пока не научишься называть вещи своими именами и не разрешишь себе быть счастливой.
Дверь за Сэнди захлопнулась крышкой саркофага, оставив сидящую внутри Керри Уивер криво усмехаться в раззявленный оскал злодейки-судьбы, раз за разом подсовывающей одни и те же грабли.
По крайней мере, теперь она сможет посвятить все свободное время подготовке к конференции. И никто ее не будет отвлекать. Эта мысль утешала мало, но все-таки служила основой для странной, неправильной внутренней гармонии. Теперь все встало на свои места. Сэнди права. У доктора Уивер не может быть личной жизни. Природа искалечила ее тело, а люди – душу. И даже лакомый кусок пирога, который все прочие зовут счастьем, ей всегда доставался с дефектом. Пора уже смириться с этим. Но почему-то было больно. Так же как и в первый раз. И во все последующие.
Поднявшись с дивана, Керри спустилась в подвал и принесла оттуда большую коробку. К вечеру ничто не напоминало о пребывании в ее доме Сэнди Лопес.
